Пять минут, Макс, не теряй времени, делай то, что планировал!..
* * *
— Петунья Черный бархат… Орхидея Пафиопедилум… Тапейнохилус Ананасный… — словно нудный экскурсовод, рассказывал Аман, заводя нас вглубь оранжереи.
Честно говоря, меня даже поразил такой неподдельный интерес хищника к растительному миру. К цветам он явно относился лучше, чем к людям…
Я не сильно вникала в слова Амана, а просто плелась следом, стараясь держаться ближе к стеклянным панелям и поглядывая на оставшихся снаружи Макса и Хуршида. Стравинский что-то спрашивал у шейха, при этом не отводя прищуренных сине-зеленых глаз с меня, следя за каждым моим перемещением. Абдалла же стоял спиной к оранжерее, так что я не видела его лица.
Надеюсь, они смогут договориться… И желательно, как можно быстрее! Твои пять минут истекают, Макс, забери меня отсюда…
Дисгармония приторных ароматов медленно убивала меня. Они удушающим газом проникали в легкие, вызывая сухой кашель и одурманивая разум. Чем дольше я находилась в этом цветочном аду, тем сильнее к горлу подступала тошнота, а голова кружилась.
— А вот это — особенное растение… — Аман внезапно остановился, а я чуть не уткнулась в его спину.
Отскочила назад и ударилась лодыжкой о каменную окантовку одной из клумб, ойкнув от острой боли. Талиб, конечно же, не мог упустить такой удачной возможности приблизиться ко мне. В это же мгновение я заметила, что Гафур задержался где-то позади нас, задумчиво рассматривая некий редкий куст. Неужели он действительно ценитель этой "красоты"?
Недовольно сморщила нос и надменно посмотрела на Амана, который как раз протягивал ко мне свои ладони, словно щупальца: вот-вот оплетут меня и утянут в пучину смерти. Поежилась, будто от холода, и вывернулась из опасно сжимающегося вокруг меня кольца хищных рук.
Меня мутило то ли от цветов, то ли от Амана, а может, в совокупности. Мозг соображал плохо, по телу разливалась подозрительная слабость. Я подошла к одной из колонн, которые поддерживали свод оранжереи, и оперлась о нее плечом.
— Я заметил, что у вас с Максимилианом натянутые отношения? — вдруг заявил Талиб отвратительно сладким, как царящие здесь запахи, голосом. — Извините, если вмешиваюсь не в свое дело…
С внезапно поднявшейся из глубины души ненавистью уставилась на этого жалкого провокатора. Страх перед ним давно отступил, любезно предоставляя место праведному гневу.
— Это и вправду не ваше дело, — грубо огрызнулась я, вводя Амана в ступор своим дерзким тоном. — Но раз уж вы подняли эту тему, то скажу, дабы впредь исключить любые грязные инсинуации. Я люблю своего мужа и нашу дочь! У нас прекрасная семья!