—Я просто сказал правду. А что касается поклёпа, то есть доказательства о встречах и странных разговорах нескольких указанных в записке людей. Просто возьмите и проверьте. Если я не прав, то принесу свои извинения.
Опять крик, перешедший в визг. Затем Павел чего-то хватает со стола и резко бьёт меня в лицо. С инстинктами у меня порядок, я специально не стал уклоняться от удара. А собеседник совсем рассвирепеет или я сделаю какую-нибудь глупость. Пусть покуражится. Тёплая струйка крови залила левый глаз и начала капать на мундир. Этот деятель рассёк мне бровь, хорошо, что мундир тёмно-зелёный и кровь почти не видно. Зажимаю ранку платком, смотрю на тяжело дышащего Павла и перевожу взгляд ниже. Не удержался и начал ржать как конь, повергнув Императора в состояние бешенства. Он стал красный как помидор, пытался чего-то произнести, но его горло выдавало только хрип. Развеселила меня золотая табакерка, которую папаша держал в руке. Символично.
Тут за дверью началось какое-то шевеление и послышался звук падающего тела. Павел быстро подбежал к двери и распахнул створки, я с интересом последовал за ним. На полу лежал один гвардеец, второй сидел у стены и держался за живот. Рядом стояли Михаил с Богданом. Клоуны, они-то куда лезут?
—Что здесь происходит, — спросил Павел неожиданно тонким голоском, — Почему лежит дежурный солдат?
—Сомлели Ваше Императорское Величество, — прокричал Богдан.
Папаша от неожиданности подпрыгнул и отскочил назад. Глаза моего офицера явно смеялись, но лицо он сделал максимально глупое, изображая тупого служаку. Игнатьев просто молчал и смотрел на Императора.
—Не сметь! Вернуть всё как было! — уже более грозным тоном ответил Павел и забежал обратно в кабинет.
—Эти твои башибузуки совсем распоясались! И нет никакой доблести резать спящим солдатам горло, будь они хоть трижды французы и республиканцы. Чтобы немедленно распустил взвод и отправил людей в обычные части.
—Нет, — усмехнувшись смотрю в глаза хозяина 1/6 суши.
Подарил же бог нам такого правителя. Уж насколько Екатерина была неоднозначной фигурой, но она доводила до ума свои дела. Воровали при ней безбожно, но был присоединён и благоустроен огромный край. Этот же за четыре года запомнился строительством гигантского дворцового комплекса, ввергший финансы страны в ещё более жалкое состояние. Правда, шинель ввёл и приказал казармы строить, вот за это ему спасибо. Пусть не верит в заговор, мне уже плевать. Но отвергать по надуманному предлогу целый труд, а Суворов с офицерами неплохо потрудились над проектом реформ, просто возмутительно. Я уже готов к чему угодно, даже к крайним мерам. Подожду только реакцию Павла.