Обломки от стрел. Вот что это за палочки, время от времени хрустящие под ногами.
Всё правильно. Только обломки, ни на что не годные. По рассказам Лоры, после законченного боя с поверженного противника (проще говоря — с трупов!) собираются не только трофеи. Все целые стрелы — свои, чужие — всё, что можно изъять, подобрать с земли, выдернуть, тащится в закрома, ибо нефиг добром бросаться. Не брезгуют даже уцелевшими оперениями, а уж боевыми наконечниками тем более. Попадаются среди них такие, что ценятся на вес золота.
А на этой площадке кто-то хорошо прошёлся, зачищая…
Кое-где темнеет въевшаяся в камень кровь. И хоть не осталось на бывшем побоище ни трупов, ни призраков, становится жутко.
— Смотр-ри!
Тим-Тим тянет лапу к пропасти.
— Вон туда и вышеу! Как р-раз в это вр-ремя, на р-рассвете его становится видноу.
Шагах в десяти от края обрыва косые солнечные лучи, преломляясь, обрисовывают пустую арку бывшего портала. Мёртвого.
И тут на меня снисходит озарение.
— Неужели это портал самого Игрока? Тот самый, да, Тим-Тим? Это здесь его загнали в угол?[1]
— Нашли, вызваули на бой и победили. Да, Ваня. Из этого портала валом валили монстр-ры, чудовища, неописуемые твар-ри — остатки войска Демиур-рга. Потом, когдау всё закончилось здесь, наши маги и воины шагнули и туда…
Он вновь машет лапой.
— Зачистить? — ёжусь я.
— Ну да. Или убедиться, что никогоу не осталось. И нашли в подвалах двор-рца тайную комнату, где спали в стазисе детёныши… Ну, пошли отсюдау, устал я что-то пр-рыгать по р-разным местам. Домау лучше.
Он хлопает лапками, и непостижимым образом мир вновь меняется. От столь быстрой смены декораций кружится голова, и я спешу натянуть на голову одеяло, под которым вдруг оказываюсь… И вообще — похоже, я в своей постели. И проснулась.
— Устал, — поясняет кот, устраиваясь в кресле напротив. — Иногда, чтобы сил набр-раться, засыпауешь, а иногда наоборот — пр-росыпаешься. Ты слушай, слушай меняу; потом поспишь по-пр-ростому, отдохнёушь… Как пр-роснёшься — хозяйничай здесь самау, с мышатами, а то я надолго засну, дня на два-тр-ри.
И в самом деле, несмотря на то, что ночь я провела в постели — телесно, во всяком случае — оно, моё бедное тело, чувствует себя так, будто его сутки по полигону гоняли. Или по полосе препятствий. Уже ничему не удивляясь, подпихиваю под локоть подушку. Подумаю о дальнейшем житье-бытье позже, а сейчас, когда Тимыч, наконец, снизошёл до объяснений, не хочу ничего упускать.
Рассвет из-за гор добрался и сюда. Светлеет за занавесками оконный проём, гомонят в лесу птицы… а я слушаю очередную сказку, на этот раз — печальную. Хоть надеюсь, и с хорошим концом.