— Не кори себя, Дар, — старик обнял друга за плечи. — Благодаря тебе я и так прожил куда больше, чем мне было отпущено. Ты спас меня и поделился своей кровью, продлив мне жизнь… Я даже пережил своего сына. И… было невыносимо прощаться с ребенком. Совсем скоро пустыня позовет и моего внука. И я более не хочу быть свидетелем… Кому, как не тебе, знать, что это такое…
— Я понимаю. Просто я тоскую по тем временам, когда я ощущал себя… живым.
— Всё ещё может измениться. Отпусти ту боль. Ты спас нас, и без тебя… без тебя было бы всё по-другому. Оглянись по сторонам: как свободны дасарты, как могут радоваться каждому дню и не переживать о будущем. Ты был прав, и мы все всегда тебе будем благодарны. И из поколения в поколение мы будем почтительно передавать сказания о тебе, о том, что ты для нас всех сделал… А ты… попрощайся наконец с прошлым. Ты тоже достоин радоваться со всеми… А сейчас… — старик пошатнулся, и Дарахар его поддержал, не давая упасть. — Сейчас мне нужно отдохнуть. А ты выйди на улицу, возрадуйся со всеми нами, что очередную пару объединила пустыня. Увидь, что будущее куда светлее, чем наше прошлое. И… я верю, с восходом ты узришь свой путь…
Повернув голову в мою сторону, старик мне ласково улыбнулся:
— Иногда мы теряемся во мраке былого. Иногда считаем, что не достойны света. Но всегда мы, пусть даже и тайно… надеемся на то, что завтрашний день будет лучше, — он глубоко вздохнул, прикрывая глаза, а я затаила дыхание, чтобы не упустить ни слова. — Надеюсь, ты сможешь…
— Ты уже очень устал, — перебил его мягко Дарахар, и я его едва не придушила! Жестко! Старик ведь что-то про меня хотел сказать, а ушастый специально не дал ему договорить. — Нам более не суждено увидеться, поэтому я пожелаю тебе легкой дороги…
— Спасибо, — Таршар ему едва заметно улыбнулся. — А тебе я хочу пожелать не бежать от судьбы… — старик посмотрел на меня. — Приятно было познакомиться с тобой, Надежда. Жаль, не пришла ты раньше, когда я был куда… моложе и привлекательнее. Я бы обязательно попытался завоевать твое сердце.
Озорно подмигнув, он вновь вздрогнул, зазвенели серьги в его седых ушах, и слуги тут же подхватили Таршара под руки и медленно повели его к кровати, скрытой за плотным балдахином. — Прощайте… И пусть солнце всегда освещает ваш путь…
— Прощай, — выдохнул Дарахар, с трудом скрывая боль, и буквально вылетел за порог шатра.
— Легкого пути, — прошептала я вместо обычного прощания и поспешила за мужчиной.
Дар застыл около входа. Его голова была поднята вверх, зубы сжаты так, что проступили желваки. Мужчине было сейчас невыносимо больно: он прекрасно понимал, что только что навсегда попрощался с хорошим другом…