— Мы разводимся, — оповещаю мстительную парочку. — И сейчас она не знает, куда деть свою… энергию, — отвечаю и прохожу мимо них. Вниз. На парковку. К машине. А потом… к дряни, которая всё ещё моя жена. Но скоро! Уже этим вечером или завтра утром будет моей бывшей женой.
За руль сажусь сам, игнорируя попытки Назара посадить меня на заднее сидение. Пропускаю мимо ушей его ругань и заявление о том, что я дурак, если сяду за руль в таком состоянии. Выучил меня наизусть за пятнадцать лет службы.
Искренне недоумеваю, как с таким сумасшедшим вождением я не попал ни в какую аварию и благополучно доехал до дома. Наверное, всё же Бог сегодня со мной. Оставил мне и ребёнка и сохранил мою жизнь.
Захожу в дом и сразу же вижу её. Сидит и перелистывает свои журнальчики, от которых меня уже тошнит. За эти годы у нас в Венгрии уже можно было бы собрать целую библиотеку из них.
— Догадалась, — произношу пугающе спокойным тоном.
Прохожу к мини-бару и беру оттуда коньяк и один бокал. Прохожу со своей ношей к дивану и сажусь напротив неё. Плескаю себе в стакан и упираю взгляд в нелюдя, что чуть собственную дочь не убила. Наших с ней дочерей… Как ужасно это звучит, но по сути, так оно и есть.
— Ты о чём? — прикидывается дурой.
— О Кате.
— Я не понимаю, о чём ты, Карим! — восклицает, но глаза её выдают. Начинают лихорадочно бегать из стороны в сторону, ища пути отступления.
Но, чёрт возьми, её не трону.
Потому что пообещал.
Руки чешутся сравнять её с землёй, но тогда Катя не простит мне этого, а она только начала принимать меня. Спрятала когти.
— Мля, Оль! Задолбала твоя эта фальшь! — не выдерживаю, наклонившись к ней. — Заканчивай. Всё равно ведь придёт к этому. Но с каждой минутой твоего спектакля я буду звереть.
— Ладно, — кривится и сдаётся. — Догадалась. Когда она уехать от нас решила. Ясно было, что и её намёк про аборт не просто так. Сама себя с потрохами сдала… Дура! Вообще, на меня непохожа.
— И слава богу, — хмыкаю.
— Ты из-за неё со мной развестись решил?
— Да… — киваю, делая очередной глоток. — И даже для ускорения бракоразводного процесса собирался оставить тебе дом и квартиру в Венгрии, все виллы в Европе и все машины, кроме моей. Но… теперь ты уйдёшь с голой задницей, Олечка… — выдавливаю улыбку. — И ещё должна будешь.
— Незаконно, — тянет с таким пафосом, вызвав лишь мой дикий смех.
— Мы в России, сука! Какие законы! Здесь лишь бабки решают что-то! Так что… пойдёшь ты по наклонной, жёнушка… Мне было плевать, когда ты делала лохом меня, разводила на бабки и цацки, но… но когда ты тронула то, что дорого мне, ты подписала себе приговор. Так сложилось, что мне безразлично всё, кроме моих родных. И твоя дочь… стала мне родной. Потому что носит под сердцем моего ребёнка. И она за него сражалась.