Наконец, поднявшись, рассыпая проклятия всем и каждому и придерживая раненую руку, Ыулун бочком-бочком потрусил в сторону чума вождя. Жаловаться, дело ясное.
Со всех сторон на меня смотрели испуганные пырки. Что сейчас будет… Я заплакала и пошла в чум. Наказание не заставило себя ждать. Прибежал Синил и сказал, что Мылык зовет меня. Ну, все, сейчас меня выгонят из стойбища. С тяжелым сердцем переступала я порог чума вождя.
Мылык сидел у очага и прихлебывал горячий ягодный отвар, шаман сидел чуть поодаль, одна из жен вождя пыталась привязать к раненой руке две палочки, но у нее это плохо получалось. Присесть не предложили.
Вождь пристально посмотрел на меня и, выдержав паузу, спросил:
— Зачем ты ударила шамана? Разве ты не знаешь, что к шаману нельзя прикасаться? Он разговаривает с духами, они рассердятся и пошлют беды на пырков!
— Это не я, вождь, это голубой свет. Он меня защищает.
А что я могла еще сказать в свое оправдание?
Вождь задумался. Что-то не сходилось в рассказе шамана. Не может хрупкая девушка ударить так, что взрослый мужчина полетел на землю со сломанной рукой в придачу. Может, действительно эту девушку защищают чужие боги? Непонятно.
Мылык прочистил горло, уперся руками в колени и напустил на себя грозный вид:
— А зачем ты говоришь всем, что ты — дочь вождя? Ты не моя дочь!
Тут проснулся Ен:
— Мию, скажи ему, что он не единственный вождь на этом свете.
Я вспомнила отца, мать, мне стало так грустно, что слезы потекли по щекам.
— Я дочь вождя. Другого…
Мылык бросил злобный взгляд на шамана. Ну, конечно же, надо было сразу догадаться, что эта девушка дочь вождя могущественного племени. А этот старый облезлый … песец наплел, наплел. Ну, подожди, я с тобой еще поговорю.
И что теперь делать? Вот заявится сюда ее отец, да спросит, кто обижал его дочь. Вон, как девчонка рыдает. Надо срочно исправлять ситуацию.
— Я так и понял, Мию. Иди обратно в чум, тебя никто не тронет.
Я подумала, что ослышалась и сквозь слезы вопросительно посмотрела на вождя.
— Перестань плакать и иди в чум.
От удивления у меня даже слезы высохли.
— Хотя, постой. Скажи мне правду, — вождь встал, подошел ко мне и, понизив голос, спросил, — ты действительно можешь лечить болезни?
— Мне кажется, что да, вождь. Вчера я смогла вылечить ногу Аюне.
Вождь задумался. Потом, решившись, попросил:
— Ты не можешь посмотреть? У меня уже несколько лун болит живот, — и совсем тихо добавил, — а все, что мне дает шаман, не помогает.
Я сделала шаг к вождю, положила руки ему на живот и закрыла глаза. Действительно, в животе вверху, ближе к ребрам, горел злой красный огонек. Сейчас мы тебя сотрем. Ой, как жжется! Забрала у огонька немного краски и стряхнула ее с рук. Еще, еще… Наконец огонек, кольнув меня напоследок, погас. На лбу от напряжения выступил пот.