Насчет шара пусть ваши люди не беспокоятся, действует только на магов. Но, вы понимаете, дон Бреми, — голос настоятеля заледенел, — одно лишнее слово и о простой смерти вы будете только мечтать. У дона Себасто есть свои умельцы.
Дон Бреми тоскливо посмотрел на зловещий шар. «Поздно, поздно отказываться, святоша сам меня сдаст Службе безопасности, если что. Какой кошмар…»
Брат Голим опять накрыл руку дона своей ладонью и мягко улыбнулся.
— Все будет хорошо, уважаемый дон. Держитесь, дополнительную информацию вам будут передавать мои люди. Да не оставит нас Светозарный, да осветит своей милостью.
Дон еще долго сидел за столом после ухода настоятеля, глядя в никуда и изредка покачивая головой.
С утра я успел съездить в наш трактир, выслушать доклад каждого члена команды, раздать дополнительные указания и вернуться назад, а Саныч все еще беззастенчиво дрых. С трудом уговорил Степана разбудить хозяина, мне обязательно надо выяснить несколько важных вопросов, прежде чем покинуть гостеприимный дом.
Минут через пятнадцать Саныч выполз из своей спальни, и, зевая и потягиваясь, плюхнулся в соседнее кресло.
— Ну, что ты за неугомонная птица, Игореша? Спал бы и спал бы. Нет, сам не спит и другим не дает. Что у тебя такого сверхсрочного?
— Сан Саныч, извини ради бога, но дела не ждут, дела неотложные и насквозь прозаичные. Первое — у кого поинтересоваться финансами на экспедицию, надеюсь, они мне положены. Второе — карта, куда идти-то?
При упоминании карты дед как-то смутился, начал протирать свои очечки, зачем-то переставил вазочку с цветами, потом откашлялся и сел поровнее.
— Иваныч, ты только не смейся. Тут такое дело — на сегодняшний день известно только приблизительное местонахождение крепости.
Я, конечно, не ожидал от местных подробной военной трехверстки с лесными тропами, но чтоб такое…
— Судя по твоему лицу, Александр Александрович, ты не шутишь. Тогда как такое может быть?
— Арнольд тогда тебе не все рассказал. У магов, которым удалось вернуться оттуда, напрочь стерты все воспоминания о дороге туда. И вообще, после похода бедные люди восстанавливались очень тяжело, поэтому по своей воле туда идти никто не хочет.
— А меня, значит, можно в это дерьмо засунуть и посмотреть, может и не утонет. Да, Саныч?
— Во-первых, ты сам подставился, нечего было обещать все, что ни попадя. А во-вторых… Да, так и есть. Пока ты все равно чужак, и тебя не так жалко, как своих. Император вынужден в первую очередь блюсти интересы государства, а уж потом думать об отдельных людях. Извини, но я даже не стал пытаться заступаться за тебя, все равно бесполезно.