Дон Гонзо упрямо молчал, молодец, крепкий мужик.
— Вы все записали, господин казначей? — спросил я у писаря, — запишите дословно все, что сказал сейчас дель Рубин.
— Одну минуту, господин магистр, я не успеваю.
— Пишите, пишите, мы подождем.
Гомон опять усилился. Я повернулся к дону Олиеру и тихо сказал:
— Смотрите внимательно, дон Олиер, кто и как себя ведет в этой непростой ситуации. Вам с ними жить, запоминайте, на кого можно будет опереться, а кому доверять не стоит.
Тораг стоял за моей спиной, одетый в парадный камзол синего сукна с золотой каймой по обшлагам и вороту. Не поверите, но этот наряд был куплен в столице специально для этого совещания. Тораг был серьезен, важен и выглядел на все сто.
Казначей кивнул, что все готово, и я подал знак Торагу.
— Тихо всем! — гаркнул Тораг во все горло, убивая на корню все остальные звуки, — господин магистр сделает важное заявление.
Народ слегка офигел и затих.
Я достал из сумки, блин, не перепутать бы, свиток с императорской печатью на алом шнуре.
— Это эдикт императора. Господин Малинар, зачитайте вслух, пожалуйста.
Малинар бережно принял свиток, развернул и громко и внятно начал читать:
«Мы, Император империи Арания Арнольд XXVII за оказанные империи неоценимые услуги назначаем магистра первого уровня Гора ТэИванова главным шутом империи.
Император империи Арания Арнольд XXVII
Двадцать девятого числа первого месяца осени 2599 года благословения Изначальных»
В полнейшей тишине Малинар свернул документ, почтительно передал его мне обратно и склонился в поклоне. Когда до присутствующих дошел смысл услышанного, они повскакивали с мест и замерли в поклоне. Хайден с солдатами вытянулись в струнку и приложили кулак к груди. Жалко, мухи в запасе нет, наверное, было бы слышно.
Честно говоря, Арнольд XXVII и не подозревал о наличии у меня каких-то грамот за его подписью. Делать ему было нечего, как только вникать в мои мелкие проблемы. Просто я с помощью Сан Саныча заготовил себе несколько свитков с разными текстами, а он их подписал и повесил настоящие императорские печати. Уж кто-кто, а бывший жандарм прекрасно понимал силу столичной бумаги с печатью на бескрайних просторах империи.
— Садитесь, — сурово произнес я.
Верные подданные уселись тихо, как мышки, и преданно глядели на меня, внутренне уже боясь жестокой кары за свое неразумное поведение. И не зря боялись, ох не зря.
Я навис над колбасником.
— Не поздоровится, говорите? Ну-ну… Начальник стражи! Арестовать этого человека за оскорбление главного шута империи!
— Но ваша светлость! — взмолился дель Рубин, прижав руки к груди, — я же не знал!! Я не хотел!