— Не твое дело!
— Дело-то не мое. Конечно. И я об этом быстро забуду. Если ты мне расскажешь, что за урод вломился в мой дом. А еще лучше будет, если дашь его адрес.
— Ничего я тебе не расскажу. Отдай! — я ухватилась за полиэтилен, и Паша, к моему удивлению, без возражений выпустил пакет.
— Ну забирай. Я ведь обещал отдать куртку. Но про телефон, паспорт и бумажник разговора не было. Понадобятся — я живу на первом этаже.
“Чтоб ты подавился!” — подумала я, сверля его спину злым взглядом, пока он не исчез за дверями лифта.
В пакете действительно оказалась куртка, под которой лежали ботинки. То, что Паша забрал мой фальшивый паспорт, деньги и телефон, не так уж страшно. Смогу обойтись без них. В любом случае он бы не вернул мне их так просто, за один адрес. Продолжал бы шантажировать, пока б не надоело.
Вот только… неужели правда, что по документам я мертва? Тогда можно объяснить, почему Вера меня больше не ждала. Но почему никому не рассказала? Почему сделала из этого тайну?
Пытаясь найти ответы на эти вопросы, я так и стояла под дверью, пока Тихон не выглянул.
— Чего не заходишь?
— Паша только что ушел, — бросила я, проскакивая мимо друга в прихожую. Джек, увидев меня, сбежал в комнату с поджатым хвостом.
— Что он хотел? — спросил друг.
— Может, хотел сообщить о том, как рад моему возвращению! Кто мешал подслушивать, если так интересно? Кстати, зря ты ему рассказал, что я вернулась! Очень зря! Ты даже не представляешь насколько!
— Ничего я ему не рассказывал! Только спрашивал про Веру. Может, Паша видел тебя где-то в городе… И вообще… многие уже знают, что ты вернулась. Поэтому лучше тебе не гулять одной по улице.
— Да какая уже разница!
Я сбросила с себя куртку, сунула ее другу в руки, оставила ботинки и поплелась на кухню. Присев на стул, я опустила голову. Что за противное ощущение безысходности? И желание поплакаться об этом Августу в свитер?!
От злости я забарабанила кулаками по столу и только теперь заметила, что на кухне идеальный порядок.
— Какой будешь чай?
— Крепкий, — буркнула я.
Значит, все время, пока я изображала из себя невидимку, меня узнавали, но никто не подходил. Потому что считают меня зазнавшейся тварью. Ничего не изменилось. А за восемь лет слухи только укоренились и теперь выглядят чище правды. Впрочем, правду почти никто и не знал.
Тихон поставил передо мной чашку с черным чаем и присел напротив.
— Хоть сахар бросил?
— Пять ложек.
В ответ я кивнула и отпила немного. Горький, приторно-сладкий, зато сразу пробуждает.
— Рассказывай, что ли…
— Сядь удобнее на всякий случай. Чтоб не свалился со стула.