Исчезновение Ладимира подкосило их, – рассуждала Вереск, глядя на хмурые лица. – Бедолаги никак не сообразят, что нужно делать и с чего начать.
– Горий, – спросила ласково, но твёрдо, – ты был в покоях господина?
– Да, а то как же! – вздохнул лакей. – Первым делом.
– И...?
– У себя милорд точно не ночевал: постель нетронута, угли в очаге остыли, а свечи целы все до единой.
А цела ли бутылка рома, упрятанная за спинкой кресла? – подумала Вереск, а вслух сказала:
– Имел ли привычку милорд так... пропадать?
– Нет! – ответил нестройный хор голосов.
– Порой он уезжал внезапно, – всхлипнула Милда, промокнув глаза краем передника, – но всегда предупреждал.
Князь провёл эту ночь со мной...
Будь проклята чёртова лантийская сучка! – Вереск сжала кулак так, что ногти больно впились в ладонь, и сказала мягко и спокойно:
– Милда, возьми связку ключей и отправляйся в покои леди Арабеллы. Возможно, ты обнаружишь князя именно там.
Старушка охнула, а Вереск продолжила:
– Дара! Ступай в чертог и следи за лантийкой. Если она вознамерится подняться к себе – найди способ предупредить Милду.
– Слушаюсь, миледи.
– Петер... – Паренёк, услышав своё имя, залился краской по самые уши. – Где остановились матросы с "Легенды"?
– Где и всегда, миледи. – Он старательно отворачивался: как ни пытался юнга смотреть ей в лицо, взгляд неизбежно сползал в область декольте. – В "Дохлом коте", что близ доков.
– Возьми коня и мчись туда. Спроси, может кто видел хозяина. – Юнга кивнул. – А ты, Лукаш, – обратилась Вереск к конюшонку, – проверь, все ли лошади на месте, и если не досчитаешься хотя бы одной – тут же сообщи. Понял?
– Да, миледи. – Мальчонка кинулся выполнять распоряжение, а Вереск нахмурилась и закусила губу. Она уже решила, что вместе с Горием отправится к Солёному утёсу, но сначала... Сначала...
Безликая брюнетка, заплесневелая дверь и липкая мгла за ней...
Надо отыскать ту комнату, – убеждала себя Вереск. – И если чудовища заманили Ладимира в ловушку, я найду его.
Трепетное пламя свечи делало узкий коридор ещё более зловещим. Слух улавливал крысиную возню и писк за серыми стенами. Рваные клочья паутины спускались к самому лицу, и Вереск содрогалась от омерзения, когда тонкие нити касались кожи. Идти пришлось долго: Вереск аккуратно ступала по каменным плитам, опасаясь потревожить неуспокоенные души жён кровавого князя Тито. Но больше всего она боялась встретить ... её.
Женщину без лица...
Дверь не исчезла. Покорёженная и полусгнившая, она пряталась под толстым слоем пыли, паутины и плесени. Массивный затвор покрывала грязно-рыжая ржавчина.