Для этой шестерки, отвыкшей от общения с Русланом, сейчас было непривычно видеть, как юный шестиклассник рассуждает речами взрослого политика.
— Всё началось, Руслан, когда ты ввёл эти бойкоты, а точнее эти извинения перед публикой, — проговорил Андрей.
— Да и вообще — раньше было веселее в школе. И на уроках, в том числе, — добавила Олеся. — А теперь не пикни.
— Ну нам-то можно теперь — мы всё равно в бойкоте, — заметила Аня.
— Веселье? В этом проблема? — удивился Руслан. — Но школа — это не увеселительное заведение. Веселитесь на переменах, после школы.
— В этом-то вся соль. Мы настолько привыкаем ходить по струнке во время урока, что и на переменах, и после школы, уже не можем избавится от этого серьезного торжественного настроя, — вставил Антон.
— Нам нужна свобода, — сказала Тахмина. — Даже если мы будем делать то же самое — будем прежними, будем тихо сидеть на уроках… в общем делать всё то, что сейчас ты требуешь, но только по своей воле и без принуждения — это будет для нас удовольствие. Я была тихой и прилежной до твоих бойкотов, но я была счастлива и делала это по своей воле. А твои правила вынуждали меня делать то же самое, но по указке. Я не захотела, поэтому и нарушала. Теперь за мной не следят — я в бойкоте.
— У тебя накопилось, я смотрю, — улыбнулся Руслан. — Вот в чём твоя загадка. А то я думал, почему такая тихая и прилежная стала нарушать вплоть до бойкота, а затем резко успокоилась.
— Да, я теперь хорошо себя веду, потому что нечего нарушать, — улыбнулась в ответ черноглазая прелестница. — Я добропорядочная по своей собственной воле.
Она, как и Аня и многие другие, ошибалась, думая, что после бойкота за учащимися уже не следят, и они могут делать всё, что душе угодно. Такое мнение сложилось в школе, вследствие того, что пятеро первых попавших под бойкот — которые были бы на данный момент последними, не будь этого массового вынесения приговоров диссидентам — были в шоке и вскоре сняли с себя этот ярлык, извинившись и не успев побезобразничать. До извинения они успели походить несколько дней отшельниками и со стороны казалось, что они никому не нужны, что за ними уже не наблюдают. На самом же деле, силовая группа не ослабляла надзора, а напротив, ещё пристальнее приглядывалась к таким несчастным хулиганам. Хороших диссидентов пока не трогали по велению Руслана — он хотел решить проблему с ними сам. А Тахмину и вообще трогать было не нужно — она ведь «перестала безобразничать».
— Вы все разделяете её взгляды? — отвернувшись от Тахмины, обратился Руслан к остальным.