В дверь постучали по-особому. Мрачное лицо Кобры оживилось. Вошел невысокий парень. Спортивный костюм до смешного не вязался с косо подстриженными бачками и тонкими черными усиками. Небольшой шрам на левой щеке не портил, даже придавал некоторую значительность, так же, как широкие сросшиеся брови. Но стоило парню заговорить, как впечатление значительности сразу пропало.
— Гога! — представился он Красавчику.
— Не признаете кличек?
— Из уважения к покойным родителям, дорогой. Раз им пришло в голову дать мне при рождении это нежное имя, пусть я с ним и умру.
Кобра знал, что Гога врет. И родители его живы, и зовут его Гогой только в Москве, где он предпочитает жить по чужим документам. Но Кобра считал, что Красавчику знать эти подробности совсем ни к чему.
Гога подошел к столу, налил рюмку водки. Поморщился.
— Приезжай ко мне в Тбилиси, таким вином угощу — пальчики оближешь! Экстракласс! Напиток богов…
— Что выяснил? — оборвал его Кобра.
— Грубый человек, — рассмеялся Гога, адресуясь к Красавчику. — Разве он способен понять душу артиста? — Заметив, как заиграли желваки на скуластом лице Кобры, изменил тон. Сказал деловито: — Есть подходящий объект. Матвея Сергейчука знаете?
Красавчик кивнул. Кобра не счел нужным ответить. Кто не знает поэта Сергейчука?
— Вчера уехал в творческую командировку. Домашняя работница в отпуске. Жена осталась одна. — Гога набросал на листке бумаги план квартиры. Протянул Кобре. — Познакомься.
— Откуда такие подробности?
По Гогиному лицу расплылась самодовольная ухмылка.
«Мерзкий тип! — тоскливо подумал Красавчик. — А, да все мы не лучше!»
— Старушка, божий одуванчик, у которой я останавливаюсь, когда приезжаю в Москву, ходит к Сергейчукам убирать квартиру. От нее я и узнал расположение комнат. — Гога чиркнул зажигалкой, поднес к огоньку бумажку с планом. — Ну? Что скажешь, босс?
Кобра сосредоточенно молчал, обдумывая сообщение.
— Подходит, — проговорил он, наконец. — Сегодня выедешь от своего одуванчика. Пусть думает, что уехал в Тбилиси.
— Не выйдет, дорогой. Только утром сказал — неотложные дела требуют моего присутствия в Москве.
— Неважно! Пошлем тебе телеграмму: заболела жена, приезжай немедленно.
— А если хозяйка увидит, что телеграмма послана из Москвы?
— Будешь сидеть дома и ждать почтальона. Дверь откроешь сам. Хозяйке покажешь только текст.
— У тебя голова министра, кацо! — Гога с восхищением посмотрел на Кобру. — С такой головой не пропадешь!
— Хватит трепаться! — остановил его Кобра. — Поедем, я хочу сам посмотреть дом и разобраться в обстановке.