– Конечно, нет! Мне и так немного обидно, что ты без меня пошел разговаривать с ее сыном.
– А кто тебе сказал, что я с ним разговаривал?
– Разве нет? Ты же был там.
– Нет. Я не был уверен, что это хорошая идея. Ему за семьдесят. Он всю жизнь считал матерью другую женщину. Я боялся, что его сердечный приступ хватит от нашей беседы. Я закончил свои дела и полетел к тебе. Строить планы, что делать дальше.
– А что детектив узнал про Екатерину Щеглову?
– Что она мертва, умерла летом 1950 года при попытке бегства из колонии. Утонула. Была снайпером во время войны, все награды и винтовка ее.
– Не может быть! Как жаль! Не понимаю – как же тогда дневник оказался у Бабани в сарае?
– Сама Бабаня – это Рысакова Анна Ивановна. Знакомая фамилия? Никого не вспоминаешь? Я сразу тоже не сообразил. Я перечитывал дневник несколько раз, прежде чем заметил, что фамилии совпадают. И отчество у дочки – Павловна.
– Павел? Эта фамилия была в дневнике. Может, он сохранил тетрадь в память о своей возлюбленной?
– Да. Про него детектив тоже узнал все что мог.
– Но у него была жена и трое детей. Про них написано в дневнике. Я запуталась и ничего не понимаю.
– Да я тоже не особо. Завтра утром мы узнаем ответы на наши вопросы.
– Ты думаешь? – с неуверенностью в голосе спрашиваю я.
– Точно узнаем. Мне кажется, что Щеглова как-то связана с Бабаней; может, они дружили? Не могла же она не знать, что хранится у нее в сарае… Мы после встречи с детективом сможем к ней поехать, если решим, что это правильно.
– Куда поехать?
– К Бабане, к Анне Щегловой. Она жива и сейчас в одной частной клинике под Питером, от нас вообще двадцать минут на машине. Проходит курс реабилитации, пока дочь с мужем и внуками отдыхают. Она в здравом уме и даже встала на ноги после инсульта.
– Вот это здорово, надеюсь, она прольет свет на эту историю.
Моя фантазия бежит вперед меня, я уже представляю, как мы приедем в больницу. А потом поедем в Екатеринбург и отдадим находки тому, кто хозяин им по праву.
– Непростой вопрос, стоит ли ворошить старые тайны и вмешиваться в чужую жизнь. – Это Валера пытается призвать меня прислушаться к голосу разума.
– Слушай, вопросы честности весьма спорные и неоднозначные. Давай завтра решим, что мы делаем и кому что говорим. Детектив приедет в десять утра.
Валера сидит рядом. Я касаюсь его своим плечом. Как этот чужой, возрастной и незнакомый мне мужчина стал за такой короткий период времени так дорог и близок мне? Я ведь действительно ничего про него не знаю. Но теперь я точно хочу его узнать. Понять. Что важнее – чувства или разум? Да, между нами двадцать лет. Какое это имеет значение для меня сейчас?