– Сейчас я расскажу, но для начала присядьте.
Валера сидит в кресле у себя за столом. Он здесь хозяин, и это видно в каждом его жесте. Я сажусь на диван и поджимаю ноги. Алексей садится на стул и выкладывает на стол из портфеля тонкую папку. Открывает ее и начинает свой рассказ.
Щеглова Екатерина родилась весной двадцать седьмого года. В годы Великой Отечественной войны была снайпером. Перечень наград совпадает с теми, что были найдены в подвале. После войны работала медсестрой на центральной станции скорой помощи в Ленинграде. В сорок седьмом году осуждена по статье 58 УК РСФСР, отправлена в колонию-поселение под Красноярск. Там летом пятидесятого года погибла при попытке к бегству. Родных и близких не имела. Реабилитирована посмертно в семьдесят третьем.
– Вот наградные рапорта и фотографии, которые я нашел в архивах, – говорит Алексей и протягивает стопку бумаг Валере. – Там есть копия ее дела из колонии.
Я встаю и иду к столу смотреть то, что он нашел. В распечатанных на простой бумаге фотографиях я легко узнаю ту же девушку, что и на фотографии в дневнике. Всего их десять штук, маркированных сорок третьим и сорок пятым годами. Я перебираю фотографии в хронологическом порядке, как их сложил Алексей, и вижу, как меняется эта девушка за три года войны. Как из маленькой хрупкой девочки превращается в женщину. Ее стальной взгляд в сорок третьем становится значительно мягче к концу войны. Что за странность? Почему, пройдя все эти ужасы, она стала как будто более живой, чем была вначале? Мне кажется, я знаю. Это все любовь. Женщина и на войне женщина.
– А вот это Павел Рысаков, – говорит Алексей и показывает пальцем на одного из мужчин рядом с Анной. – Он есть еще на нескольких фотографиях. Он действительно был командиром одной из дивизий на Ленинградском фронте. Сейчас я расскажу про него.
– В отличие от Щегловой, про него полно информации. Он заслуженный командир с соответствующим количеством наград. После войны работал в НКВД, потом в МВД. Тут вот про него все написано, есть интересные подробности. – Алексей протягивает нам очередную стопку листов. – Но вот про его личную жизнь информации мало. С первой женой развелся в пятидесятом году и сразу женился второй раз. Имеет четырех детей, троих от первого брака. После развода первая жена уехала с детьми к родителям в Тверь. Я не нашел в его деле ничего про вторую жену, что странно, как мне показалось. Он умер в восьмидесятом от инфаркта.
– Что же с тобой случилось на самом деле? – спрашиваю я, листая фотографии и продолжая вглядываться в лики войны. Как будто там есть ответ на мой вопрос. Я не понимаю, что теперь делать. Я отказываюсь верить в то, что эта женщина давно мертва. Я чувствую, что это не так. У меня нет этому ни одного рационального объяснения. Это как тогда в сарае, я просто знаю. И тогда я говорю: