Но на Дмитрии Петровиче меня прямо прорвало. Ролекс увидела и все: здравствуй красная блузочка и сиськи на выкат! Ей что, одного спонсора мало? Еще и этот идиотский способ "закадрить" мужчину - вылить на него сладкий коктейль. Фу! Вот ее бумеранг и настиг.
— Господи боже, — нагнувшись лицом над раковиной, я врубила поток ледяной воды. Умывалась снова и снова, чтобы прийти в себя. — И кому я хуже сделала, спрашивается? Дура… Ой, дура-а-а-а! — кто-то постучал, но я даже виду не подала. Мне прямо плохо стало! Хорошо, если Марина просто меня уволит, а не любовника своего припряжет меня в переходе с дружками встретить. Эта может! Ей станется. — Черт! Черт! Черт!
Снова резкий стук в дверь, более агрессивный. Я аж подпрыгнула. Нервы уже совсем не к черту были.
— Выходи, — послышался знакомый голос. Дмитрий Петрович вообще не казался расстроенным или оскорблённым. И, о чудо, даже надо мной не шутил. А, чтоб его, сочувствовал и, кажется, переживал! — Открой мне дверь, пожалуйста.
А мне так стыдно вдруг стало, прямо до жжения в легких. Небось думает, что я какая-то малолетняя взбалмошная дурочка. Еще и ревнивая. Щеки едва не сгорели в одночасье!
— Не-а.
— Иди ко мне, золотце, — прошептал он совсем елейно в щель между дверей. — Я не злюсь на тебя. Честно-честно. Мне даже понравилось. Такая себе боевая пчела. Рембо на задании. Ревнуешь ты очень даже сексуально.
— Ха! Не злитесь, да? — сев на раковину, я сложила руки на груди и решила, что с места не сдвинусь, пока мужчина не уйдет. Как в глаза ему смотреть? — И вообще, чтобы вы знали – я не из-за вас коктейль на нее вылила. Были другие причины.
Он притих, но я пятой точно ощутила его изумление и озадаченность, когда мужчина деланно спокойно пытался выведать:
— А за кого? За того хмыря?
За какого «того хмыря» я даже вдаваться не собиралась в подробности. Просто промолчала, а затем на ноги соскочила, когда от удара по двери с луток белый порошок посыпался. Такими темпами этот бульдозер дверь с петель снесет, а она и так на ладан дышит.
— Идите, Дмитрий Петрович, — поторопила его я, — Все было сказано, мне добавить нечего.
Мне показалось, словно он сделал пару агрессивных шагов в сторону, потом вернулся. Послышался новый удар. Зеркало за спиной задрожало.
— А мне есть, Машунь. Мне. Есть! — рявкнул он таким голосом, будто собирался устроить мне взбучку. Я закатила глаза и приготовилась слушать, но едва не обомлела от тех слов, что потоком лились из его губ. — Встречаемся мы. ВСТРЕЧАЕТСЯ. Девушка ты моя. Де-ву-шка. Ясно? Это ты хотела услышать? Так вот, я сказал! Довольна? Легче стало?? — он замолчал, уперевшись в косяк. А у меня сердце едва не остановилось. — Машунь, золотце мое… Только открой эту гребанную дверь… Я тебя прошу…