В книгах я читала фразу, мол в секунды шока мысли разбегаются из головы, и ты не можешь сказать что-то внятное. Бред, думала наивная я. И вот сейчас тот момент, когда я вообще не могла выпалить ничего... Ничего разумного. Прямо белый лист перед глазами и обезьянка ритмично в тарелочки бьет.
Бах-бах-бах...
— Ааа… Уже не важно, — выпалила, нагло соврала. Потому так плохо стало в тот момент. Прямо весь негатив за новый год в голову ударил. Хотелось рыдать, как белуга и жалеть себя несчастную. — Раньше надо было. Вы вон с Мариночкой прекрасно вечерок провели… Я вам была не нужна. Идите вон к ней и блузу ее липкую от тела отдирайте, ага. Глядишь, чего-то и перепадет!
— Нет, Машунь. Ошибаешься. Я хочу отдирать только тебя, — протянул он совершеннейшую пошлость, но так нежно, что мозг снова впал в ступор. Обижаться? Или влюбиться? Тем временем, он хрипло продолжил: — И, желательно, чтобы блуза в этом процессе играла второстепенное значение. А лучше и вовсе не участвовала. — тишина затянулась, а затем новый удар едва не выбил дверь. И с таким гулом, что наверняка музыку "перекричал". Где, спрашивается, охрана гуляет? — Открывай, пчелка. Сама. По-хорошему! Будет потом хуже.
— Хуже? Куда уж! — прошептала я и с издевкой и явным недоверием. Нет, ну не мог он выбить дверь… Не кентавр же! Нет, нет, нет… — Дмитрий Петрович…
И тут дверь резко повалилась. Воинственный мужчина с явным раздражением на лице ворвался в комнату. Я даже моргнуть в себе силы не нашла. Вот это да. Чем не кадр из боевика? И, прошу заметить, без всяких там спецэффектов и дублеров. Только местный депутат-спайдермен в главной роли и его золотые ручки.
— Ой, мамочки…
Очнулась уже верх ногами у него на плече. Закинул, как добычу какую-то! И придал намертво.
— Домамкалась, — пробурчал он недовольно, а затем шлепнул меня по пятой точке. Звонко, громко, с душей. — Все. Домой. Хотела быть полноценной девушкой? Будь!
— Я все равно найду другую работу! — застонала я в голос. И плевать, что все вкруг смотрят. Я в баре больше никому ничего не должна. Тут посетители и похуже буянили. А мы так, немного куролесим.
— А тебя больше, — с акцентировал он, — никто не спрашивает. Все, золотце! Ты свой свободу слова упустила. Она сейчас как раз над Парижем пролетает, вместо фанеры.
— Пфф! Да ты вообще слышал что-то про феминизм, а? — ахнула я, пытаясь пнуть его в бок. Только мой слабенькой удар, был все равно, что пакетом с воздухом по скале долбануть. Мне же хуже. Кулак заныл, костяшки задрожали.
— Если для обращения на «ты» мне придется тебя периодически похищать, я только за. — замурлыкал он, как довольный кот. А я поняла, как сильно оговорилась! И заныла в слух. Нет, ну дракон же! Самый настоящий! — Романтика, пчелка. Все для тебя!