Мы с Юлей договорились встретиться сегодня и посидеть в кафе, благо, контроль за моей девушкой немного ослабили. Вот так через час после покупки часов у молодой, но профессионально подкованной девушки с редким именем Алиса, я с подарочной коробочкой в руках сидел в кафе «Синьор Эклер» на Обручева и пил сваренный на песке кофе. Отличный кофе, кстати. На столе ожидали своего часа фирменные местные эклеры, а в вазе стоял пышный букет из невысоких, но одуряющее пахнущих роз. Мои сопровождающие отправились в ближайший парк, вроде Воронцовский, а охрана ожидала снаружи.
Наконец, двери в зал распахнулись и по полу звонко застучали каблучки. Юля была великолепна. Черное платье-карандаш и небольшая шляпка делали её, казалось, ещё более хрупкой, чем она была. Огромные глаза на бледном лице только подчеркивали этот образ. Махнув рукой, она отослала охранника, шагавшего впереди неё, и быстрым шагом подошла ко мне. Я поднялся со стула и шагнул ей навстречу. Мои руки легли на тонкую талию и притянули такую красивую девушку поближе. Я сделал медленный вдох. Как я соскучился по этому запаху, по этому лицу, по глазам, по губам! Я медленно поцеловал Юлию и лишь потом смог тихо сказать: «Привет».
— Здравствуй, Масик. — улыбнулась девушка, и глаза её как будто засияли.
Я смог удержаться от повторного поцелуя, убрать руки с её талии и приглашающее отодвинуть стул.
— Как ты? — спросила меня Юля, смотря своими черными глазищами.
В ответ я начал сумбурно рассказывать обо всём, что со мной произошло с момента дуэли с Хельги Олафссоном. Заказать мы больше ничего не успели — никак не могли наговориться. Пару раз возле нашего столика появлялся официант, но оба раза его отзывал проявивший такт бармен. Коробочку с часами я как-то неуклюже вручил Юле в процессе рассказа о моём житье-бытье. В ответ на подарок Юля улыбнулась, как мне показалось печально, и повторила уже слышанную мной примету о подарках и часах. Я снова отшутился в ответ, и мы продолжали болтать. Мне хотелось, чтобы мы сидели так весь день, но приятное времяпровождение нарушил охранник Лопухиных. Он подошел к нашему столу, вежливо покашлял в кулак и сказал:
— Нам пора, Юлия Николаевна.
— Да, конечно. — со вздохом отозвалась Юлия.
Затем она взяла мои руки в свои, посмотрела мне прямо в глаза и сказала: «Макса… летом у меня будет помолвка. Прости». И затем зачем-то добавила: «Я буду носить их. Спасибо тебе за всё!».
С этими словами она поцеловала меня в щеку и пошла к выходу. А я сидел, как оглушенный, а в голове крутилась мысль о том, что дарить часы — плохая примета…