– Молодой человек, здесь не курят, – делает мне замечание телка с ресепшена, которая выходит из гостишки по каким-то своим делам. – Выйдете, пожалуйста, за ворота, – просит она, и я, как баран повинуюсь.
Выхожу за территорию практически вплотную к провонявшей выхлопами трассе. Сажусь на корточки и снова затягиваюсь. Как какой-то бомж сижу на обочине и провожаю взглядом проносящиеся мимо автомобили.
Усмехаюсь. Кто бы мог подумать?! Еще позавчера я тусил в дорогом клубе, под завязку набитом самодурными мажорми, а теперь убегаю от полиции и врагов отца на пару с братцем и охуенной малышкой, которую даже трахнуть не могу.
Сигарета заканчивается, и я тянусь за следующей. Снова затягиваюсь.
Отец всегда был гавнюком. Я даже не удивлен тому, что он с такой легкостью кинул нас. Меня. Меня и дочь своей новой шлюхи. Он вечно задевал меня. Говорил, что я ничтожество и в жизни без его бабла ничего не буду стоить. Что я слишком мягкий, затасканный любовью матери мелкий прыщ на его заднице. Да-да, батя всегда был весьма изобретателен в своих обзывательствах. Все думал подстегнуть меня, наставить на путь истинный, но в итоге порождал лишь протест. Злобу, которая копилась во мне.
Я вымещал ее на соседских мальчишка, за что часто попадал под домашний арест и получал в свой адрес порцию новых неуважительных прозвищ.
Алекс же во всем подражал отцу. С самого детства. Между ними всегда была связь. Даже когда брат сторчался, батя не переставал любить его, что только множило пропасть между мной и Алексом. Не помню, когда мы в последний раз нормально общались. Не помню, когда Алекс приходил к болеющей матери, чтобы поддержать ее. Не помню, чтобы он обращал внимание хоть на что-то, кроме драгса и своей татуированной подруги, которую он периодически притаскивал к нам в дом. И так было до тех пор, пока она не погибла.
Сука. Очередная сигарета заканчивается, и я вновь тянусь к пачке. Пусто. Со злостью комкаю упаковку и швыряю ее прямо там, где сижу. Вместе с убивающим табаком заканчивается и напускное облегчение. Кошки с остервенением продолжают разрывать когтями мою душу.
Возвращаюсь в гостиницу. Наш номер находится на втором этаже, в конце коридора. Еще на лестнице отдаленно слышатся сладкие и несдержанные женские стоны. Наверное, ожидать от подобных мест больше нечего: дальнобойщики и шлюхи – привычный контингент таких придорожных гостиниц.
Но я ни на шутку напрягаюсь, когда понимаю, что ласкающие слух женские стоны, кажется, доносятся из нашего номера. Ускоряю шаг. Этот гондон растащил нас с Лерой по углам, а сам, тем временем, решил воспользоваться моим отсутствием и развлечься с сестрой в одиночку!