‒ Логан, ты невероятно вкусный.
Я все еще держу его и не хочу отпускать.
Он опускается, чтобы лечь, и я должна отпустить его. Когда мы лежим рядом, наступает дикая и напряженная минута молчания.
Он встает и, ничего не объясняя, уходит. Я слышу шум воды, и он возвращается с мочалкой. Я тянусь к ней, но он качает головой, берет мою руку в свою, аккуратно и нежно вытирает липкую, высохшую сперму с моих пальцев. Потом он убирает губку и нежными движениями протирает меня теплой тканью, уделяя особое внимание моей груди, держа каждую по очереди и убеждаясь, что они обе чистые. Он снова уходит, бросает мочалку в ванну и возвращается к кровати, скользит ко мне под одеяло.
Я по-прежнему там, где и была, лежу рядом с ним на расстоянии нескольких дюймов.
Я не знаю, что будет дальше. Я хочу большего. Я хочу его. Нас. Но я не знаю, чего хочет он и как об этом спросить. И я понятия не имею, что обычно делают люди при таких обстоятельствах.
Он смотрит на меня.
‒ Что ты там делаешь?
Я нахмурилась, озадаченная.
‒ Там это где? Я рядом с тобой.
‒ Именно. Слишком далеко.
Он рукой подхватывает меня, и я подкатываюсь к нему, мое лицо прижимается к его груди. Я лежу с левой стороны от него и слышу биение его сердца: тудум, тудум, тудум, звучит как литавра у меня под ухом. Его рука напрягается, притягивает меня еще ближе. Приподнимает и укладывает таким образом, что одна половина моего тела находится на нем, другая ‒ на кровати. Он бережно держит меня, его мускулистая рука перекинута через мои плечи, вдоль спины, его большая, широкая и грубая ладонь обхватила мою попу. Мое бедро лежит на его. Рука лежит у него на груди.
‒ Лучше, ‒ говорит он.
Я не могу дышать.
Это чересчур. Слишком правильно.
Я этого не заслуживаю. Много счастья, слишком прекрасно, слишком изумительно, очень-очень-очень слишком. Восторг заставляет меня ломать ногти, затрудняет дыхание. Я сейчас расплачусь.
Он обнимает меня.
Просто обнимает.
Я слушаю его сердцебиение и пытаюсь успокоиться, пытаюсь успокоить свое безумное сердце.
И естественно, Логан замечает мое тяжелое состояние.
‒ Изабель, милая. Ты дрожишь как лист. Что случилось?
Я качаю головой.
‒ Я не знаю.
‒ Бззззззз, ‒ говорит он, звуча как звонок. ‒ Неправительный ответ. Попробуй еще раз.
‒ Все это слишком.
‒ Что «это»?
‒ Это, ‒ я хлопаю по его груди. ‒ Мы. Ты обнимаешь меня. Я не знаю, как... это слишком хорошо. Мне это очень нравится. Я очень этого хочу.
‒ Как что-то может быть слишком хорошим?
‒ Просто может. Я не знаю.
Внезапно я начинаю нервничать. Охвачена чем-то настолько интенсивным, я не могу понять его масштаб. И, кажется, близка к слезам, и не могу их остановить, хотя плакать ‒ это последнее, чего я хочу после такого чувственного, сексуального, невероятного опыта.