Всё, можно идти. Он захлопнул томик Маркса, поставил его на место и вышел. С портрета на стене Маркс равнодушно и строго смотрел ему вслед.
* * *
Ольга лежала, повернувшись к стене. Не было ни мыслей, ни желаний, ни чувств, одна пустота. Она лежала так всё утро, весь день, и кажется, вчерашний день тоже. Боль утраты дорогих сердцу людей и невесть откуда взявшееся отчаяние становились сильней с каждым днём. Приходила Дина, сидела рядом, что-то говорила, Ольга не слышала. Соседки Тани шептались за спиной, голос не повышали, как будто в комнате тяжелобольной, умирающий человек.
В дверь постучали. Снова и снова. Ольга пошевелилась, она, что, одна здесь? Кто-то вошёл, плевать! Ей ни до кого нет дела.
– Оля, здравствуй! – на её плечо легла тёплая рука.
Она повернулась на знакомый Сашкин голос.
– Только узнал… Сразу к тебе.
Ольга взглянула в его глаза, и что-то прорвалось внутри, слёзы полились рекой, не остановить. Она уткнулась в грудь своего друга, плакала навзрыд, как никогда в жизни. А он молчал, интуитивно понимая, что девушка невыносимо устала от сочувственных слов. И тихо гладил её волосы, перебирая пальцами светлые пряди.
– Оль, чаем не напоишь?
Что? Он издевается? От неожиданности девушка перестала плакать, подняла голову.
– Или хотя бы воды дай. В горле пересохло совсем.
Плохо соображая, что она делает, но послушная чужой воле, Ольга встала, пригладила волосы, заглянула в закуток за шкафом в поисках чайника. Побрела на кухню в конец коридора. Когда вернулась, в комнате никого не было, а на столе, среди отодвинутых на край книг, уже стояли чашки и сахарница. Через минуту и Александр появился с пакетом пирожков в руках, купленных в общежитской столовой. Они молча пили чай, и это молчание было то, что нужно.
– А знаешь, – Сашка наконец-то подал голос, – в русской традиции горевать только три дня. И всё. Иначе беспокоишь тех, кто ушёл…
Эти слова, видимо, сказанные в нужный момент, Ольга не оставила без внимания. А тут ещё и низ живота постоянно ныл, напоминая о её новом положении. Надо уже и о малыше подумать, ему-то каково. Ольга достала платок, насухо вытерла глаза.
– Больше никаких слёз, – она взглянула на него синими глазами. – И спасибо тебе!
В дверь постучали. «Опять? Это какой-то проходной двор», – подумала Ольга.
– Заходите! – сказала хрипло, голос не слушался её. – Заходите же! – произнесла уже громче и уверенней.
– Горская тут… – в дверь просунулась голова Саймона, увидев её, парень осёкся и замолчал.
– Привет! Я не вовремя? – смущённый, он крутил в руках пыжиковую шапку, не зная, чем занять руки.