Он стоял в тени тяжелой портьеры, скрывающей окно, незаметный, невидимый, стоял и смотрел на спящих молодых людей, дожидаясь, когда сон их станет совершенно глубоким. Миг этот уже близился и, выждав для верности еще несколько минут, незнакомец бесшумно двинулся вперед, приближаясь к кровати.
Тонкая полоска лунного света, пробившись между складками портьеры, скользнула по нему, и волосы его полыхнули мгновенным сполохом рыжего пламени. Глаза блеснули загадочным желтым светом, и молодой человек, чья личность теперь уже не могла бы вызывать сомнений, наконец приблизился к постели, присаживаясь на ее край.
Сел он рядом с девушкой, однако, взгляд желтых глаз устремил почему-то к расслабленному мужчине и тонко улыбнулся. Оборотня ему было жаль.
— Как не хочется отбирать у тебя наконец обретенную любовь, Рене, — быстро прошептал он, обращаясь к спящему и, переведя взгляд на девушку, тихонько вздохнул, — Но, увы… Я не могу позволить ей любить отца, изменяя своей судьбе. Ее рок, ее обязанность — оборвать его жизнь, а для этого… — он немного подался вперед и, вглядевшись в лицо спящей, мягко подул ей на лоб.
Татьяна завозилась, ощутив это дуновение, вздохнула, но не проснулась и лишь сильнее прижалась к Ричарду.
Рыжий, медленно отстранившись, довольно улыбнулся. Ему не нужны были доказательства — в своих силах, своих способностях, он никогда не сомневался, и сейчас был абсолютно уверен, что все сделано, все выполнено так, как надо. Утром она проснется, и ничего не поймет. Утром она разозлится на обманувшего ее отца, и пожелает ему смерти… А именно это и нужно ему, это нужно им, нужно Анхелю!
Чеслав вздохнул и уже хотел, было, подняться на ноги, как внезапно тихое шипение из-под ног привлекло его внимание, вынуждая удивленно опустить взгляд.
Недалеко от кровати стояла, ощетинившись, песочно-рыжая кошка и, приоткрыв рот, демонстрируя угрожающе оскаленные клыки, негромко, очень зло и неприветливо шипела.
— Так я тоже тебе не нравлюсь? — оборотень изумленно вскинул брови, и протянул руку, чтобы погладить животное, — А я-то думал, твоя неприязнь распространяется лишь на моего друга…
Взметнулась лапа с растопыренными когтями, брызнули на пол капли крови. Рыжий, закусив губу, сдержал болезненный вскрик и, отдернув руку, с живым интересом осмотрел оставленные кошкой царапины.
— А ты интересная тварь… — задумчиво молвил он и, поднеся руку ближе, провел по царапине языком, слизывая кровь, — Я бы убил тебя, но, увы, ты можешь еще пригодиться.
Кошка вновь зашипела, и оборотень негромко хмыкнул. Угрозы такого маленького зверька казались ему забавными.