— Буди ее, — тихонько посоветовал он, кивая в сторону девушки, — Она вспомнит тебя, можешь не сомневаться, — и, не прибавив больше ни слова, он издевательски склонил голову, будто отвешивая кошке поклон. В следующую секунду его фигура исчезла, растаяла во мраке. Лишь на кровати остался примятый след.
Кошка, недоумевающая, куда мог деться ее странный собеседник, поджала лапу, недоверчиво созерцая опустевшее место перед собой. Затем неуверенно мяукнула и, осторожно шагнув вперед, принюхалась. Взгляд ее зеленых глаз скользнул к подушке, туда, где покоилась голова спящей девушки.
Некоторое время она изучала ту, что некогда была ее хозяйкой, а затем… Затем, вдруг замурлыкав, одним прыжком заскочила на кровать и, не в силах сдержать счастья, принялась тереться мордочкой о лицо спящей девушки.
Татьяна, некогда привыкшая просыпаться от подобной ласки, завозилась, заворочалась и, подняв руку, еще не открывая глаз, совершенно машинально, рефлекторно, погладила кошку по гладкой спинке.
Еще через секунду осознание пришло к ней. Девушка распахнула глаза, хотела, было, сесть, но обнаружив на груди любимицу, не стала делать этого, опасаясь скинуть ее.
— Тио… — слетел с ее губ счастливый вздох, и кошка, воодушевленная этим, замурлыкала еще громче, еще активнее принимаясь тереться о лицо хозяйки.
Татьяна, смеясь, осторожно отодвинула ее от себя и все-таки села, одной рукой прижимая к себе вертящуюся на коленях любимицу, а другой пытаясь протереть глаза. В памяти все плыло, все мешалось, где находится, девушка понять никак не могла и, лишь обнаружив рядом с собою мирно спящего оборотня, сообразила, что произошло.
Гнев затопил ее душу. Гнев сильный, неукротимый, переходящий в бешеную злобу, в дикую ярость, и Татьяна, не в силах сдержать себя, осторожно переставила кошку на кровать, вскакивая на ноги. Одежда ее, все еще такая же грязная, но хотя бы аккуратно сложенная, висела рядом с кроватью на стуле, и девушка, не желая медлить, принялась решительно одеваться.
Ей надо было спешить. Ей надо было найти друзей, надо было разобраться с отцом, который так бессовестно пытался лишить ее памяти, лишить ее настоящих воспоминаний и настоящих чувств, который пытался опять привлечь ее на свою сторону, действуя так подло, так… омерзительно, что просто слов не находилось, чтобы выразить всю, питаемую ей, ярость!
Кошка, сидя на кровати, внимательно наблюдала за ней, не делая попыток помешать или возразить — в Татьяне она вновь признала хозяйку, признала, даже не взирая на отсутствие у той волшебных предметов, и готова была хранить ей верность до конца дней своих.