Людовик победоносно улыбнулся и, подув на разогретый огнем ключ, остужая его, с видом гордой непобедимости протянул его на раскрытой ладони хранителю памяти.
Татьяна, которая созерцала все это, приоткрыв рот, медленно покачала головой и рот закрыла.
— А он… ты не обжегся?.. — взгляд ее, исполненный беспокойства, устремился к Луи: воспоминания о ране на его руке были еще слишком сильны в ее памяти, тем более, что на плече юноши по-прежнему белела повязка, снимать которую он пока не спешил. Молодой маг беспечно махнул здоровой рукой.
— Пустяки, для того, чтобы вернуть предмету прежнюю форму, моей защиты хватит. Кроме того… — он хитро улыбнулся, — Как дядя теперь закрыт от моих атак, так и я способен избежать последствий его магии. Все обоюдно. Открывай.
Винсент, принявший из рук молодого человека ключ и с интересом рассматривающий его, жизнерадостно кивнул и, не ожидая более ни мгновения, решительно всунул его в замочную скважину. На секунду замер, убеждаясь, что ключ и в самом деле подходит идеально, и осторожно, с некоторым усилием повернул.
Послышался характерный тихий щелчок открывающегося механизма. Хранитель памяти неожиданно для себя сглотнул и, протянув руку, осторожно потянул ручку двери, открывая последнюю.
* * *
За дверью царила тьма. Ни один лучик света не тревожил ее, ничто не могло разогнать плотный мрак, и даже свет коридора не был способен переступить через невысокий порожек. Открывшаяся створка, казалось, разверзла пропасть, глубокую и бесконечную, простирающуюся во все стороны, уходящую глубоко вниз и, вероятно, высоко наверх. Ни пола, ни стен, ни потолка — ничего нельзя было разглядеть в этом мраке, и идти вперед казалось абсолютно невозможным безумием.
Каждый шаг мог стать последним, каждое движение могло увлечь вниз, в невидимую во тьме бездну.
Путешественники замерли на пороге неизвестного помещения, не решаясь войти: Винсент, как открывший дверь, впереди, остальные сзади, выглядывая из-за его плеч. Даже кошка, поставив одну лапу на порог, не решалась двинуться дальше, вежливо пропуская вперед хозяев.
— Что бы там ни было, а Альберт сокрыл это надежно… — пробормотал Людовик и, вздохнув, скрестил руки на груди, словно защищаясь от царящей впереди тьмы, — Вы знаете, я тут внезапно вспомнил, что совсем забыл вам сказать — я боюсь темноты.
— И правильно делаешь, — Роман, неприязненно созерцающий мрак, поспешил занять место рядом с братом, — Давай бояться вместе, вдруг она сама нас напугается?
Владислав, тихонько вздохнув, коснулся ручки двери, открывая ее немного шире и задумчиво рассматривая темень впереди. Ручка под его пальцами была шершавой, немного цепляла и даже царапала кожу, и художник, представив, как после этого будет рисовать, невольно поморщился, руку убирая.