Третьим участником «консорциума»[65] был Арвад.
Единственный великий канаанский город, где сохранилась единоличная царская власть, и самый опасный — благодаря своей сухопутной армии. Он фактически был «крышей» всего бизнес-проекта.
В отличие от большинства других городов, расположенных на архипелаге, проблем с землей и пищей Арвад не испытывал. Из-за этого его граждане не нуждались в привилегии покупать землю в Протекторате, но один из местных суффетов был именно арвадским ставленником.
Нынешний правитель — царь Амурру, сын Азиру — не мог наживаться, прямо эксплуатируя поместья и прииски в Протекторате, но получал треть всех местных налогов и доходов от добычи золота и серебра…
Драться предстояло сразу с тремя великими канаанскими городами, и два их них — были самыми могущественными в Лиге Спокойствия. Так что даже если бы племена Полуденного нагорья отдали всех своих воинов, без штормов все становилось попросту безнадежным.
Одно дело встречать превосходящие силы врага по частям, полностью контролируя местные ресурсы и удобные для высадки берега. Мелкие отряды можно было бы вырезать, а крупные — просто морить голодом. И быстрое взятие Малета при расчете на такую стратегию — стало огромным успехом.
Но у канаанеев еще оставался второй укрепленный порт — Гаулос[66] на севере, с практически нетронутыми землями вокруг него.
Если вовремя не решить эту проблему, враг получит возможность слать корабли лишь с войсками. То есть без больших запасов продовольствия на борту, а значит силы его станут расти куда быстрее, и куда меньше зависеть от снабжения.
Так что — ни каких «честных драк»!
* * *
Но не всем было дело до стратегии, тактики и прочих надежд треверского ярла. Местные пернатые не гадали о будущем. Всевозможные зяблики, воробьи и прочая животность, впервые за почти две недели вылезла из своих гнезд и укрытий, и весь день стоял совершенно непривычный гомон.
До обычного в это время вечернего дождя оставалось меньше часа, и заходящее солнце, казалось, и впрямь с каждой минутой прижигало все меньше и меньше. Легкий береговой бриз пах, в отличие от своего дневного собрата не солью и свежестью, а разогретой землей и травами, но все равно погружал в невольное состояние расслабленности и почти счастья.
Стоя на вершине одинокой прибрежной скалы, Игорь невольно поддался соблазну беззаботности. В этот момент он тоже пытался прочувствовать и разделить безусловную радость крылатых.
— Так говоришь, такая погода может продержаться еще не меньше двух недель? — задумчиво протянул ярл, вглядываясь в горизонт.