Чисто торговые и так называемые «универсальные» галеры, чувствовали в шторм себя намного увереннее, но все равно трудно было предположить, что канаанеи все поставили на кон, и решили отплыть в шторм.
Даже из Газора, как самого близкого из трех городов-государств, плыть до Малета придется не меньше 3–4 дней. Но всю последнюю неделю штормило. Хотя бы по несколько часов в сутки. Вот как они умудрились-то?
Было ощущение, что этот непривычный выбор судов как-то связан с этим неожиданным десантом, и в этом стоило непременно разобраться, но в будущем. А сейчас стоял другой, и куда более насущный вопрос: блин, что делать вот прямо сейчас?!
К нашему возвращению лагерь гудел.
Возбужденные толпы бродили от палатки к палатке, произвольно кучковались, и хотя до «гневных» митингов пока еще не дошло, чувствовалось, это время не за горами. Хорошо хоть уже вернулись, или в ближайшие час должны были прибыть отряды, что до этого шалили по окрестностям.
Собравшиеся у моей палатки вожди тоже демонстрировали отнюдь не спокойствие. А уж когда я подтвердил слухи, что вчера в устье Митаньи действительно высадилась канаанская армия, выдержки точно не прибавилось. Чувствовалось — многие в глубине души надеялись, что я развею их опасения, но вот эффект от этого известия получился, мягко говоря, неожиданным.
Вместо паники и криков «все пропало!», предводители клановых дружин впали совсем в совершенно противоположную крайность. В какую-то совсем нездоровую воинственность. По пути назад я готовился всех подбадривать и успокаивать, и как-то даже поначалу растерялся от такого выверта сознания. А теперь — и вовсе не знал что делать.
Оказалось, армия действительно требует битвы! И я не представлял, как ей можно было бы в этом отказать…
* * *
Вся эта тягомотина с советом продолжалась вот уже больше пяти часов по одной простой причине. Игорь вдруг осознал: он и правда, не знает, что делать с этим неоправданным энтузиазмом.
Если поначалу голоса «за» и «против» разделились примерно пополам, то момент, когда еще можно было вступить в разговор и «веско решить за всех», оказался безнадежно упущен. Просто по неопытности, да и из его собственной неуверенности в том, как будет правильно.
Сейчас сторонники более разумной или откровенно осторожной тактики вообще предпочитали отмалчиваться, и Игорь не был уверен, что ему подчинится вся армия, предложи он какой-нибудь чересчур миролюбивый план.
Хотя на первый взгляд, самым разумным казалось именно это: пехотой отходить вглубь захваченной территории, стягивать все свои силы, а тем, у кого есть кони — прикрывать отступление, и наносить мелкие беспокоящие удары по врагу. Здесь и сейчас — была далеко не вся Союзная армия.