Нет, я точно знал, что в Катьке ничего такого «жреческого» не было — это сразу видно, если оно проснулось в человеке — но все-таки «все бабы немного ведьмы!» Вот ровно в ту самую секунду, когда во мне вспыхнула чисто ответная «физиология», она как ниндзя какой-то — раз, и мгновенно развернулась на месте. Дальше — никаких «таких» глупостей, но — «Как???», черт возьми.
Я стоял напротив освещенного входа, поэтому легко рассмотрев, что-то видимое лишь ей, еще через мгновение эта засранка так же резко развернулась и целеустремленно двинула в сторону палатки. Правда, теперь уже подчеркнуто комедийно виляя бедрами. Ну и — выписывая круги всем остальным, надо признать по-прежнему, как и раньше — привлекательно-выпуклым «остальным».
«Чертовка…»
Не знаю почему, но только вот именно в этот момент вместе с невольным вырвавшимся смехом, у меня наконец-то исчезло и прежнее, ощущение постоянной неловкости между нами. Хотя перестали встречаться мы вроде как, и по обоюдному согласию.
Дождавшись, когда девушка вернется к себе, и дружески кивнув часовому, спать я ушел с каким-то «особым» ощущением легкости. Не став зазывать к себе кого-то из полученных в подарок пленниц. Хотя планы, еще совсем недавно, были другими.
Точнее нет, не «планы». Скорее — «сложившиеся привычки». Но в том момент это было почему-то ненужным, да и …неуместным, наверное.
* * *
Здесь, так близко к экватору, темнеет очень быстро, но и утро наступает куда как стремительно.
Не успел Игорь вооружиться, выйти, и вот на тебе — полностью рассвело. Так же быстро невысокие купола дорогих шелковых палаток, еще мгновение назад растянутые на небольшом полуострове у реки, сдулись, и сейчас лежали нелепыми воздушно-легкими кучами. Еще пять-десять минут, и все они превратятся в аккуратные, неожиданно маленькие вьюки.
Теперь рассмотреть их лагерь среди 4–5 метрового тростника не сумел бы ни кто, но и у Игоря по-прежнему не было ни какой возможности воспользоваться подзорной трубой, и глянуть (вот уж действительно — хотя бы «одним глазком») на происходящее у основного, самого большого осадного лагеря. Хотя было тут всего ничего…
Именно там он приказал сосредоточить более 5 тысяч своих лучших воинов, в том числе и практически всю тяжелую фризскую пехоту. И именно там особенно залихватски гремели канаанские призывы.
«Баал! Баал! Баал!»
Игорю страшно было подумать, что получится, если неожиданная атака удалась, и самых смелых из его воинов прямо сейчас вырезают, а остальные разбегаются в ужасе. После недавней битвы стало понятно, что власть его держится не только на фризских мечах, но еще одно, пусть даже и героическое поражение ему точно не простят.