— Примите командование! — рявкнула она в приват канал, и замолчала, больше не вмешиваясь в командование. Наемники неплохо справлялись и сами, но уже через минуту начали проявлять беспокойство, чувствуя что ими не командуют. Тогда Семен Маркович снова взял все в свои руки. Конвой тихонько оттягивался, оставив на бетоне несколько своих трупов, грузовик и заглохший бронеавтомобиль. Вокруг них, в руинах вплотную подступающей к трассе, и даже нависающей над ней застройки, валялись десятки трупов нижняков. Несколько упало прямо на трассу сверху, с эстакад. Еще пару раз появлялись гранатометчики, но киберам везло. Катарина была уверена, что на них напал отряд ополчения одного из полунезависимых подмосковских Свободных Жилых Комплексов. Бесовские крысы, её муж давил этих тварей еще в прошлом году, когда они охамели настолько, что полезли из своих вонючих нор с нелепыми требованиями лучшей жизни. Все пешие уже сидели в машинах, осталось найти место поспокойнее, чтобы загрузить киберов в оставшийся грузовик. Катарина раскрошила в пыль слишком приличные для этого района балкончики. Прошила пулями спаянный из всякого мусора, но неожиданно милый пешеходный мостик. Перезарядилась, сменив контейнер с патронами, и развалила на куски выкрашенную в ядовито зеленый цвет пристройку. Но нижняки все равно умудрялись по ней постреливать. Несмотря на то, что изредка Катарине удавалось достать стрелка, желающих всадить в неё бесполезную пулю и умереть, было на удивление много.
— Не могут отпустить. Злость не вся вышла — прокомментировал поведение врагов гофмейстер.
Катарина бросила взгляд на счетчик патронов. Истрачено всего две сотни сотни. Можно не экономить. «Тупые и злобные крысы, когда же вы уже отстанете?» подумала Катарина, и начала всаживать по пять пуль в каждое подозрительное окно — если там прячется крыса, её или достанет рикошетом, или посечёт бетонной крошкой. Если повезет, то и её выводок. Лучше чем у Катарины держать крыс в норах получалась только у Дивы Юльевны. Старая дуэнья стреляла плохо, редко, и не туда, куда нужно. Но каждая короткая очередь её 40 миллиметрового автоматического гранатомета включала паузу в перестрелке. Дуэнья для благородной леди не должна быть телохранителем. И советчиком. Дуэнья благородной леди, это скорее тюремщик. Но у Дивы Юльевны получалось быть для Катарины всем. Может быть, даже немного другом. Поэтому когда в её лицевом бронещитке появилось маленькая дырочка, словно украшенная причудливой вязью трещин, Катарина вскрикнула, и не поверила.