– Последнее желание? – лицо мужчины искривилось в злой усмешке: – Что ж, послушаю, но потом ты уберёшься из моей жизни. А с Медеисом я сам разберусь, – Дигон оттолкнул Тисифону так, что женщина едва удержалась на ногах. Отошёл к одному из шкафов, достал пузатую бутылку и сделал несколько больших глотков прямо из горлышка, после чего устроился в кресле: – Давай жена, рассказывай, – велел мужчина. Махнув бутылкой и сузив глаза, проследил, как Тисифона тяжело опустилась на диван.
– Как думаешь, – прерывисто вздохнув, начала Тисифона, устремляя взгляд в чёрный провал окна: – какие мечты и желания могут быть у молоденькой девчонки? Желание обогатиться, выскочить замуж за нелюбимого, но знатного? Я тебя разочарую, Дигон, но я никогда не была алчной и не жаждала оказаться под аристократом. Я хотела тихого счастья, любви. Но у меня был отец, одержимый идеей возвысить род, вылезти из ниши прислужников. Ты был выбран не мною, а им. И каждый раз, когда у меня не получалось соблазнить тебя, я получала наказание. Нет, он меня не бил, но проучал он меня изощрённо. Ты хоть раз сидел в каменном мешке, который полон смердящими вырхами? С тех пор я до трясучки боюсь темноты, но ты, конечно, этого никогда не замечал. Я не буду рассказывать обо всех его зверствах, мне твоё сочувствие ни к чему. Когда отец узнал, что я беременна – он возликовал. Но ты сломал его планы – после долгого отсутствия привёл с собой избранную. Медеис не был нужен тебе и как бы мне не стыдно это признавать – он не был желанным и для меня. Я порою не могла к нему подойти, потому что помнила – сколько пережила ради его появления на свет. Да и не было необходимости с ним нянчиться, ведь заботу о ребёнке взял на себя мой отец.
– Да-да, я понял – ты бедная несчастная, – издевательски хмыкнул Дигон, когда Тисифона окунувшись в воспоминания, замолчала: – Ты мне что, хочешь поведать всю свою жизнь? – отхлебнул пару глотков из бутылки, старательно отмахиваясь от мысли, что действительно – за столько времени не узнал ничего о жене.
Тисифона перевела на него растерянный взгляд и, прикусив губу, опять отвернулась.
– Нет, прости, – прошептала женщина, встряхнулась и продолжила: – Как понимаешь – я не желала заключать с тобой союз. Я же видела – как ты тоскуешь по погибшей избранной. Но и выбора у меня не было. Отец всё сделал сам и в чертогах управления нашлись те, кто помог ему. Я до последнего надеялась, что ты откажешься, но, увы. С самого первого дня нашего союза ты мне дал понять – кто я для тебя. Мошка на стекле, грязная и недостойная твоего величайшего внимания тварь. Даже прислуга ни во что меня не ставила. Все твои игрушки-улейли на меня смотрели с презрением и, не стесняясь, обсуждали то, как ты их ублажал ночами. Когда же ты затащил под себя Паланта Медеиса – это стало последней каплей. Вот тогда я и взбунтовалась. Это я изжила первого Паланта, дорогой. Я сделала всё, чтобы девчонка сбежала в услужение к твоему подчинённому. С трудом, но я навела порядок в твоих чертогах, и с тех пор никто из прислуги более не смеет смотреть на меня как на отходы жизнедеятельности гидры. Медеис рос, глядя на твоё отношение к окружающим, наблюдал, как ты относишься к Биассу и часто задавал вопрос: «А почему папа меня не любит? Я плохой?» А папе было всё равно, папа даже не знал, что у сына искорёжен дар.