- Эмма, хозяин приказал вам лежать в кровати,- черт. Лис, он не ушел.
- Ты теперь моя нянька? – пытаюсь ухмыльнуться я, но выходит плохо. Губы напоминают кровавые сгустки. Слиплись и адски болят. – Где он? Где этот чертов Беркут, мать его? – я уже кричу, чувствуя приближение истерики. Лис снова переносит меня в постель. Молча, словно не слышал моего крика. Смотрит как на маленькую, глупую мышку, попавшую в капкан.
- Я бы все же рекомендовал вам прислушаться к моим словам, Эмма. Не вставайте, пока врач вас не осмотрит. Вы сильно ударились головой. Хозяин заботится о своих вещах.
Он разворачивается ко мне спиной и уходит, больше не говоря ни слова. Оставляет меня одну, наедине с нескончаемо болезненными страхами.
Не могу лежать. Мне нужно хоть какое - то действие, хотя бы видимость спокойствия и нормальности. Встаю с кровати, борясь с головокружением и иду в ванную. В заркале отражается растрепанная, похожая на больную панду женщина. Тушь под глазами размазалась, ссадины на щеке горят, словно присыпанные солью. Я расстегиваю молнию на платье, которое тут же падает к моим ногам, шелестя как прошлогодняя листва. Рассматриваю себя. Да уж, Олег порезвился на славу. Такие отпечатки любил оставлять на моем теле Женька. Точь в точь, как под копирку. Сломанная когда – то мужем рука, отдается болью. Лицо пересекает ухмылка. Душу рвет в клочья старая боль.
Алекс появляется позади меня, как призрак. Тут же заполняет собой немаленькое пространство ванной. Пахнет кровью, и ИМ. Я рассматриваю его отражение, не повернув головы. На нем нет смокинга, волосы растрепаны. По белоснежной рубашке расплываются алые, похожие на маки, кровяные пятна.
- Он успел? – задает вопрос Алекс.
- Ты снес с петель дверь,- пытаюсь улыбнуться я. Выходит плохо. Губы раздирает боль.- Алекс, прости меня. Если бы я следовала твоим правилам, этого бы не произошло.
- Эмма. Ты моя. Только моя и ничья больше,- шепчет он в мои губы, которые раздирает тонкая, щемящая боль, от чего по бедрам начинает течь.
– Я хочу, чтобы ты сделал мне больно, говорю спокойно, но голос дрожит. Я хочу этого демона, хочу удовлетворять его самые низменные темные желания. Я хочу быть его зверушкой. Этот монстр дарит мне спокойствие. Я смотрю в его глаза, потемневшие, безумные. Хочу его до одури.
- Нет, малышка. Ты сейчас не в форме для моих фантазий. И я приказал тебе не вставать с постели. Но ты снова ослушалась,- нет, он не человек. Он тьма – клубящаяся, вихрящаяся, заставляющая умирать от возбуждения.
-Что ты сделал с Олегом? – спрашиваю, боясь услышать ответ.