Стефан, ускоряя шаг, завернул за угол, куда спешили все служанки, но отчего-то Марички в толпе не обнаружил. Напрасно он всматривался в лица изумленных челядинок. «Значит, она свернула в другую сторону. Умеет эта синица прятаться».
— Чего господарь желает? — склонились служанки в почтительном поклоне.
— Да кабы я сам знал, — раздосадовано махнул рукой Стефан и, быстро развернувшись, почти побежал в противоположном от кухни направлении.
Широкий коридор вел, ну, конечно, как сразу-то не догадался, прямиком к чулану с тряпьем. Сейчас она снова пропадет и ищи ее тогда, стучись головой в толстые, шитые дубом стены. И Стешка, наплевав на приличия, полетел по крытой галерее, с заносом завернул в левое крыло, едва не врезавшись в стену, распахнул дверь одной из проходных комнат и…
Застал Маричку, зажатую в угол паном Яковом Баньковым. Юнец наступал, бормоча признания любви и пытаясь приобнять синеглазую, та, испуганно пятилась, отчаянно замахиваясь на него пустой крынкой.
— Ну, чего ты, дикарочка моя, боишься? Всего один поцелуй, — бойко тараторил Баньков, тонкой почти девичьей ладонью приглаживая свои белокурые кудри, — разве я урод какой?
А Яшка Баньков и вправду не был уродом, скорее ангелочком из рождественского вертепа: нежное румяное личико с первым пушком на щеках и верхней губе, голубые, но не такие насыщенные как у синеглазой, а с пепельным отливом глаза, в обрамлении длинных телячьих ресниц, тонкий стан. Красавчик, одним словом. Но на Маричку его чары отчего-то не подействовали.
— Прочь поди! — раздувая ноздри, взвизгнула она, лопатками уже касаясь стены, дальше отступать было некуда. — Я ведь и крынкой приложить могу, — предупредила девушка.
— Глупенькая, я же женюсь, как честный человек, а этот только попортит тебя, а к алтарю не позовет. Да все болтают, что он вообще не наст…
Договорить пан Баньков не успел, Стефан схватил его за ворот и как соломенную куклу отшвырнул в сторону. Юнец, проехав по отшлифованному полу к противоположной стене, привалился на бок. Стефан подбадривающе улыбнулся обомлевшей Маричке, та, прижав крынку к груди, переводила затравленный взгляд с господаря на медленно поднимающегося на ноги шляхтича.
— Да как вы смеете?!! — мрачно с чувством собственного достоинства произнес Баньков, отряхивая жупан. — Я гербовый дворянин!
— Шел бы ты отсюда, гербовый дворянин, пока ноги не переломал, — равнодушно как от назойливой мухи отмахнулся Стефан.