За окном вовсю бушевало лето, а в этих стенах оно совсем не ощущалось. Вот и сейчас черная «ауди» переливалась в лучах заходящего солнца, безропотно ожидая своего хозяина. В другой день Калинин бы потушил сигарету и, усевшись за стол, принялся перебирать бумаги, однако на сегодня неофициальное «дежурство» отменялось. В кои-то веки объявился Воронов и «протрубил» сбор. И, судя по его всерьез озабоченному голосу, проблема была нешуточной — давно Калинин не слышал столько беспокойства во всегда уверенном басе бывшего начальника.
Сделав очередную затяжку, майор глянул на часы — до встречи оставалось около часа. Он не спеша докурил сигарету почти до самого фильтра, с неприязнью покосился на груду папок на столе и, прежде чем приступить к ее разбору, долго тыкал окурком в прозрачную пепельницу. Налил себе воды из графина, стоявшего тут же на столе, и только потом, внутренне махнув на поджимающие сроки, в две руки сгреб папки и запер их в сейф. Завтра разберу, решил он, а на сегодня достаточно. И так слишком шумный был день, слишком суетный — можно сказать, двери обезьянника не запирались. И как он мог наблюдать по пути из кабинета в дежурку, не пустовал он и сейчас.
В самом дальнем углу, чуть ли не забившись под лавку, прямо на полу сидела фигура. Женская, если судить по прическе, хотя сейчас, в век унисекс, некоторые парни выглядят как девушки. Сидела да сидела, у них, бывает, в обезьяннике и на полу валяются, в отключке или беспамятстве. Его уже ничем не удивишь. Но эта фигура привлекла его внимание тем, что неожиданно начала биться головой о стоящую позади нее лавку, тихонько подвывая.
Калинин уже собрался сдать ключ дежурному, но при неожиданном звуке отвлекся — рука с повисшим на пальце ключом зависла в воздухе. Вой в обезьяннике был редким явлением — гораздо чаще здесь орали и громко матерились.
Наркоманка, что ли, во время ломки?
Майор подошел к решетке и несколько секунд наблюдал за фигурой и ее телодвижениями.
— Кто такая? За что ее? — поинтересовался он, вернувшись к «аквариуму» дежурки и наклонившись к окошку.
— Да вот привезли — с матерью подралась, еле наши разняли. Грозилась убить родительницу, — с готовностью ответил дежурный, заставив начальника оперов вновь с удивлением воззриться на девушку.
Надо же, такой фестиваль закатила! А по виду не скажешь… Хрупкая вроде… Джинсы в обтяжку, легкие кроссы, обычная футболка — рядовая, законопослушная гражданка.
Старлей между тем, понизив голос, с едва заметным сочувствием добавил:
— Брата у нее сегодня убили, а мать — алкашка, пофиг ей.