У меня не было тела, точнее я его не видела и не ощущала, но я прыгнула в бокал. На миг перестала существовать. А может и на целую вечность. В этом месте нет времени. Его пламя сожгло меня без остатка. Я точно знаю, что растворилась в этой силе и в ней же воскресла, как мифический феникс. Правда, легенды, сказки и песни деликатно умалчивают о том, насколько это больно — возрождаться из небытия. Что такое смерть души и что такое ее боль! Особенно, если до этого момента ты знала только физическую, телесную боль. Чертовы легенды и мифы, они всегда подло молчат о самом главном!
— Коум! — я снова сгребла парня в охапку.
Только здесь у него не было одежды, поэтому мои пальцы легко ухватили тонкую кожу не хуже ткани рубахи.
— Что? Что вам нужно?! — возмутился перепуганный подросток, который уже успешно забыл, что еще жив.
— Ты тупой, трусливый сопляк! — заорала я ему в лицо. — Ты, там, снаружи, сейчас всех убиваешь!
— Что? О чем вы?! Кто вы?
— Возьми себя в руки! Ты всех убьешь! Черт с тобой! К Богам вашим и всех хактов, которых ты уже вырубил, но ты убиваешь Дэмиана, ты убиваешь Амала!
В испуганные глаза мальчишки пришло понимание. Миг темноты — и я снова на мостовой Тимирая. Вокруг пыльная взвесь. Я стояла в центре приличной воронки, глубиной метров в семь. Рядом стоял шокированный содеянным Коум, который озирался по сторонам. У наших ног тихо кашлял Амалиэль. Вокруг крики и стоны. Шуршали, падающие на дно воронки, камушки и пыльные дорожки.
— Живем! — облегченно вынесла вердикт я.
Увидела манеера, который пытался подняться из воронки, оставляя за собой кровавую дорожку на сухой земле.
Я вздохнула и махнула рукой. Движение, которое я точно проделывала впервые, почему-то далось так легко и просто, будто всю жизнь только этим и занималась. Мое правое плечо стянуло — легкий отголосок того, что случилось с манеером.
Губы сами собой растянулись в облегченной улыбке.
Коум протянул ко мне руку и открыл рот, чтобы что-то сказать или спросить, но это было последним, что я увидела.
Глава 10
Ученья свет спасает всегда, даже впотьмах казенного дома
Нравственный человек много делает ради своих друзей и ради отечества, даже если бы ему при этом пришлось потерять жизнь.
Аристотель.
Понимание того, что я все еще живу, пришло, как всегда, вместе с болью. Очнулась я от того, что затекшая из-за неудобной позы шея нещадно ныла. Разлепила веки и застонала от рези в зрачках. И снова зажмурилась, чтобы лишний раз не травмировать высушенные глазки. Дернулась — и снова застонала, на этот раз от резкой боли в спине и руках.