Что движет этой дамочкой? Откуда столько агрессии? Вот у меня сейчас злость ясно откуда – я тебя урою, гадина!
Я написал этой мымре столько всего, и даже матом, но в последний момент всё удалил, не отправив.
Я ведь не на неё, убогую, злюсь…
"Камилла, спасибо вам за ваше ценное мнение. Оставайтесь на связи, без вас мне трудно адекватно воспринимать своё творчество."
Юля бы ответила что-то в этом роде. А скорее всего и вовсе – просто промолчала. Она, как я заметил, никогда не ругалась в комментариях.
Надеюсь, она простит этот мой слегка язвительный ответ Камилле.
И простит ещё одну главу.
В крайнем случае – удалит.
Я быстро, на одном дыхании, написал проду и разместил.
***
Такси ждало меня у въезда на территорию санатория.
– Бывай, Сергей. Спасибо тебе ещё раз, что пустил тогда ночью. – пожал руку охраннику, который так меня выручил, хотя не обязан был это делать.
– Уезжаешь? Ну, держись там дома. – Серёга пожал мне руку. – Неприятно вышло, – я наслышан, – но, авось, обойдётся.
– Да ничего страшного. Уже обошлось. – я решил, что Сергей говорит о неудачном наркозе. Быстро у них тут сплетни расползаются. Впрочем – как везде.
Сел в автомобиль и, уже закрывая дверь такси, услышал:
– Ну, ты кремень, я б к жене не знал как сунутся после такого.
Такси тронулось, а я так и не понял, при чём тут жена и почему к ней нельзя соваться после наркоза. Сергей, видимо, думает, что при наркозе "выключилось и не включилось" кое-что ещё помимо сознания.
Эх, Серёга, если бы можно было отключить память…
Юля
Юлька, Юлька, ты плачешь?
Я разразилась рыданиями прямо в телефон.
– Марин, мне так плохо… Марина, я сейчас умру…
– Зая, спокойно. Ох, я бестолочь, напугала тебя. С мамой твоей всё в порядке, слышишь? Во всяком случае, она жива – это главное. А нервишки мы ей подлечим, не переживай. Прости, милая, что напугала тебя. Ты, правда, нужна тут. Но не надо так убиваться, всё поправимо.
– Марин, я не поэтому… Я… Я так влипла, Маринка… – рыдания накрывали меня от одной мысли о предательстве Степана.
– Что случилось? – в голосе подруги слышалась тревога.
– Марин, я влюбилась… Нет – полюбила. Он, ты не представляешь, какой он. Он мой, весь мой… Я думала... – рыдания накрыли меня. Маринка терпеливо ждала. – А оказалось всё до тошноты банально. Он женат и даже ребёнок есть. Как, как можно быть настолько циничным? Зачем он так со мной? Зачем нужно было настолько притворятся?
Слёзы потоком лились из моих глаз. Никогда в жизни я так не плакала.
– Милая моя, ты только держись. Приезжай скорее. Ну его нафиг, этот санаторий! Это я во всём виновата – я надоумила тебя, – Маринка, как всегда, готова была меня спасать и брать всю вину, – которой не было, – на себя.