– Вы вот так запросто мне поверите? Не будете требовать гарантий, клятв, магических обещаний, еще чего-нибудь типа банальной расписки?
– Конечно. Я доверяю вам, Кэллиэн, – с улыбкой произнесла Инерис.
Реакции мага на эти слова она так и не поняла. Он вздрогнул, не спеша улыбаться в ответ, и серьезно посмотрел на нее, пристально, словно пытался вглядеться в самую суть ее существа. Но Инерис выдержала этот взгляд, хотя он и немного смутил ее.
Кэллиэн наконец улыбнулся.
– Спасибо вам. И об этом князь Ратри тоже не узнает. Подарить свое доверие, обойдясь без одной из беспринципных и жестоких проверок…
Инерис вздохнула.
– Мне иногда не нравится то, что он и отец пытаются из меня вылепить, – тихо призналась она.
Кэллиэн порадовался про себя, что окружил их изолирующим пологом.
– Только иногда? – уточнил он, склонив голову набок.
– Когда доходит до… подобных вещей.
– А вы бы могли так поступить, кстати?
Она вскинула голову.
– Вам не понравится мой ответ. Да, могла бы. И не нужно думать, что я не прибегала к грязным трюкам, которым он меня обучил, выясняя, можно ли верить моим камеристкам, к примеру. На моей совести достаточно некрасивых поступков, Кэллиэн, поверьте. Но я не смогла бы так поступить с вами, если бы только у меня не было очень серьезных причин в чем-то вас подозревать.
Сказала и замерла, словно не веря, что произнесла это.
Отвернулась, скрывая румянец, заливший щеки, и досадуя на свою несдержанность.
А Кэллиэн потрясенно молчал, не зная, что можно ответить.
Для леди-наследницы, воспитывавшейся в параноидальном мире, созданном страхом князя перед переворотами, подарить кому-то свое доверие вот так, безусловно, более того, кому-то, кого она даже не с детства знает, в отличие от тех же горничных…
Волна тепла, согревшая его, заставила совершить не самый разумный поступок.
Он осторожно коснулся руки девушки и вздрогнул, запоздало сообразив, что она, собираясь с другими на поиски поздних ягод, сняла перчатки. Свои он оставил на столе, заторопившись следом за девушкой – не хотелось оставлять ее одну, когда рядом даллийцы. И теперь поплатился за это.
Кэллиэн отдернул руку, словно ожегшись, замер, гадая, не пора ли убираться вон, и как можно дальше, с ужасом ожидая того же, что было в прошлый раз полгода назад, когда его случайно задела горничная, с закатанными рукавами шедшая по коридору…
Это и стало причиной его последней отлучки. Иногда… пройденные им обряды давали сбой.
Ничего. Привычной реакции, которая изредка по непонятным для него самого причинам возвращалась, не было.
Кэллиэн с недоверием и облегчением уставился на свою руку, запоздало впитывая незнакомые ощущения.