Долгое время все трое ехали, не проронив ни слова. Каждый из них размышлял о своём. И вот, первой заговорила южанка:
— Когда вы убирали мертвецов, — начала она, — один из них, тот, что одет был получше, показался мне знакомым. Я всё пыталась сообразить, где я могла видеть это лицо. И теперь поняла. Это Апри, брат Сида, того человека, что пытался меня заколдовать.
— Брат, говоришь, — задумчиво произнес Алексим, — знаю я одного Сида, чрезвычайно похожего на этого лиходея. Неприятный тип, правая рука нашего дражайшего гаринского самозванца.
— У Эрика он тоже был в почете, маг всё-таки.
— Да из него волшебник, что из меня прачка, — усмехнулся ланиссиец. — Он и думать-то сам не умеет, всё вечно по указке Гайента делает, не догадываясь, как хозяин его подставляет, отправляя на встречи с врагами вместо себя.
— Умен или нет — неважно, он пользовался какой-то древней рукописью, кажется, на языке илсази написанной.
— Что?! — Жрица Абилис заметно оживилась. — И как же она выглядела?
— Пожелтевшие листы в кожаном переплете с изображением какого-то символа, похожего на четырехконечную звезду…
— И с серебряными застежками?
— Да. А как ты догадалась?
— Насколько я знаю, в истории моего народа была только один сборник заклинаний, Ари. Он был создан великим шаманом Мон Ату в сто двадцать девятом году новой эпохи, дабы помогать людям в быту, а также отводить от них проклятия и снимать злые чары, — поведала Черная Кошка. — Сама книга предназначена лишь благих целей, но в чужих руках она становится неуправляемой и может принести много бед. Это очень плохо, что она оказалась у этого бандитского братца.
— Как же такая важная вещь могла очутиться за пределами ваших владений? — удивилась Виктория. — Мне всегда казалось, что илсази очень дорожат своими реликвиями.
— Так оно и есть, но даже в нашем лесу иногда возникают исключительные ситуации, — вздохнула Ми и начала свой рассказ:
«В триста десятом году почтенный жрец Иста Онк взялся обучать азам древнего искусства Абилис сразу двух ребят: своего двоюродного племянника по имени За Лин и недавно оставшегося сиротой Отта Вея.
Первый был несколько заносчив, любил похвастать собственными всамделишными и придуманными заслугам и в свои пятнадцать уже обзавелся немалым количеством как поклонников, так и врагов. Другой же, напротив, слыл нелюдимым, но очень отзывчивым молчуном. Всё же, они оба считались смышленными слушателями и превосходно воспринимали слова своего наставника. Который, в свою очередь, наблюдая за успехами учеников, не решался отдать предпочтение одному из них на протяжении целых пяти лет.