— Дурак малолетний, куда ты лезешь? — прошипел он на ухо юноше. — Я понимаю — встрять за женщину, но не за шлюху же!
Что?
Шлюха? Дурак?..
Да ему было плевать на это.
Он только знал, что не позволит взбесившейся толпе разорвать эту красоту у него на глазах.
— Вот и не встревай, — огрызнулся Эш и ловко вырвался из цепкой лапы приятеля.
— Эш!.. — крикнул Дарий, но тот был уже далеко. — Твою ж акаду…
— Стойте! Стойте!.. — кричал кто-то из горожан. — Они ведь нужны нам живыми!..
Но никто никого уже не слышал.
Человеческое стадо на глазах превращалось в стаю. В небе в очередной раз полыхнула молния, и кто-то в запале выкрикнул:
— Ничего не будем платить! Сжечь книгу!..
Люди рванулись к телеге писчего, а стражники — им навстречу. Протиснувшись вперед, Эш в ужасе понял, что больше не видит Бэл. Она будто сквозь землю провалилась.
Юноша проталкивался все дальше, пока, наконец, не увидел, как две добропорядочные горожанки коршунами вьются над кем-то еще, таская за темные длинные волосы.
— А ну прочь!.. — гаркнул он с неожиданной для себя самого мощью в голосе.
Он чувствовал, как горит на спине место стигмы, но понятия не имел, почему и зачем, да и никакого значения это сейчас не имело. Горожанки вдруг выпустили свою жертву из рук, и Эш прижал Бэл к себе — властно, по-мужски, загораживая ее от толпы своим телом.
Один из стигматиков, запрыгнув на козлы Черной телеги, хлестнул лошадей кнутом, и те тронулись к воротам. Двое других спешно ссыпали монеты в кожаный мешок — вмешиваться в происходящее они не собирались. Да и, похоже, то, как все складывалось, их не очень-то огорчало.
— Не поднимать ворота!!! — пытался перекричать толпу бархатный господин.
Набат умолк, и вместо него над площадью загудел тревожный рог.
Стража высыпала из казарм, хлынув в толпу. Чей-то истошный вопль разорвал на мгновение ночь, чтобы утонуть в сотне других криков и стонов.
Прижимая женщину к себе, Эш потащил ее сквозь поток прочь от площади.
И только когда они выскользнули в первый же темный переулок, до него вдруг дошло, что ощущает грудью упругое женское тепло.
Отпустив Бэл, он смахнул со своего лба и без того ничуть не мешающие пряди.
— Цела? — хмуро спросил он.
Здесь, в темноте, Эш почти не мог разглядеть ее лица, только смутные очертания. Но отчетливо ощущал аромат жасминовой воды, исходивший от кожи и волос.
— Пока еще не уверена, но, кажется, да, — ответила Бэл.
— Это хорошо, — кивнул своим мыслям Эш и умолк.
Только что он вытащил ее из сердца мятежа, ни на секунду не колеблясь. Он знал, что должен делать, и делал то, что должен.