«Впусти», — услышал Эш у себя в голове требовательный шепот.
«Прими меня!»
Вот еще, пошли все в Иркаллу! Прочь! Я не хочу принимать вас, а без оболочки вы ничего не сможете мне сделать!
Статуя хищной птицы разбилась, выпуская на свободу следующего взбешенного и голодного духа.
Белоголовый бросился к своему хозяину, позабыв о Даре. И приятель Эша рванул на другую сторону от центрального нефа.
Хлопок!
Статуя большого дельфина разбилась вдребезги. Дух, испуская лазурное свечение, взлетел вверх и обрушился сверху на убийцу Никкаля.
Жестокая судорога свела ему тело. Он упал, а над его головой уже кружила еще одна сущность.
— Уходи! Уходи, оставь меня!!! — надрывно проорал тот, пытаясь разогнать светящийся туман.
«Впусти» — шипели сумерки.
«Впусти, или мы сами войдем!» — требовала тьма.
И Эш уже не знал, звучат ли эти голоса под куполом, или только в его голове.
От густой ауры духов-гигантов юношу трясло, все тело горело. Хотелось одновременно и убежать, куда глаза глядят, и рухнуть на колени, открываясь всем сразу…
Нет, не выйдет!..
Убийца Никкаля силился подняться, но никак не мог. Стигмы на его теле запылали. А прямо на лице кровавым оттиском проступала новая…
— Круши все! — крикнул Эш, чувствуя, как пьянящее чувство свободы пробуждает в нем что-то совершенно новое и пока еще незнакомое.
Даже если эти духи разорвут их на части, как и предсказывал Аварра — пусть так!
Ему было все равно.
Впервые в жизни он осознал себя свободным. Словно Эшу кто-то тоже разрушил мраморную оболочку, в которой его держали в плену много долгих лет. И теперь наступил миг его торжества.
Белоголовый начал меняться. Его плечи раздались и покрылись бурой шерстью, кожаная безрукавка лопнула и съежилась лохмотьями, обнажая широкую грудь с ярким узором стигмы. Прикрывая собой старика, он обернулся к Эшу, готовый разорвать того на куски.
— Не сметь!!! — неожиданно громко и властно крикнул Аварра. — Все уходим! Духи не выйдут из зиккурата без плоти!.. Все на…
Крик старика вдруг оборвался.
Весь белый, как полотно, Аварра медленно опускался на колени, не в силах противостоять натиску ауры духа, который атаковал его.
Белоголовый взревел. Когтистой лапой он пытался развеять зеленоватый туман вокруг своего господина, но напрасно — то, у чего нет оболочки, ранить нельзя.
Старик захрипел, сползая на пол все ниже. Его лицо, шея, руки на глазах покрывались кровавыми трещинами, куски кожи расползались, обнажая алую плоть. В стекленеющих глазах застыло изумление.
Он будто все еще не мог поверить, что умирает.
И сделал это не кто-нибудь, а взбесившийся щенок, которому он только что отдавал приказы.