«Внук, позволь мне теперь так тебя называть! Передай деду, что я никогда не переставал о нем думать и часто вспоминал наши детские шалости, пусть он простит меня если сможет, за разлуку длиною в целую жизнь!»
Кроме письма к Илье в конверте был вложен еще один лист, последнее письмо к Леле. Именно слушая последние строки, адресованные Леле, Лариска и начала всхлипывать…
— Светелкина, найди эту Лелю, я ни спать, ни есть не смогу, если не увижу эту беглянку! Не разобралась, что к чему, бах-трах — и в дамках! — выдала Лариска на эмоциях, взмахнув руками.
— Найду, если она жива, — задумчиво ответила я.
— Уверена, что жива, такие долго живут, — обиженно поджав розовые губки, продолжила Лариска.
— Значит, найду, но сначала слетаю в Сочи!
— Как в Сочи! Когда? Почему без меня?
Илья удивленно смотрел на Лариску и любовался ею.
—Ларис, как же я тебя люблю! — вдруг сказал он.
— Это ты к чему сейчас?
Кажется, моя драгоценная подруга, задав вопрос Илье, не успела понять, что он только что признался ей в любви.
Рабочий день вторника пролетел незаметно с мыслями о предстоящей командировке в Сочи. Эллочка летала по офису, словно фурия, нервно разговаривая со всеми, кто встречался на ее пути. Для многих такое поведение было загадкой, только не для меня.
После того как я столкнулась в воскресенье с этой парочкой, стало понятно, что у Эллочки далеко идущие планы на заместителя Богуславского. Мысль, что я несколько дней буду находиться в тесном контакте с Иваном, не давала ей покоя и грозила упущением шанса на успешное статусное замужество.
История появления нового секретаря в нашем офисе была странная для всего коллектива. Феликс, который обычно с пристрастием подбирал сотрудников в компанию и назначал каждому три месяца испытательного срока, ни с того ни с сего, без всяких рекомендаций и опыта работы, одним днем принял в штат на должность секретаря невесть откуда взявшуюся девицу. Поговаривали, что между генеральным и Эллочкой есть какая-то тайна, но я, человек далекий от всяких сплетен, не стала опускаться до копания в грязном белье. Могу сказать одно: по моим личным наблюдениям, Людоедочка обожала греть уши абсолютно везде и умело доносила полученную информацию начальству. Богуславскому это было неприятно, и я не раз слышала, как он ей в деликатной форме делал замечание, но этим все и ограничивалось. Колесико крутилось дальше.
Зазвонил внутренний телефон:
— Маш, дождись меня к концу рабочего дня, я отлучусь ненадолго.
— Хорошо, Феликс Александрович.
После совместной поездки в коттеджный поселок между нами установилась скорее дружеская форма отношений, чем рабочая. Я понимала, что так нельзя, и стойко пыталась сохранить границы офисного общения, которые приобрели весьма расплывчатый вид.