На следующий день медицинские работники в очередном бюллетене сообщили об ухудшении в состоянии здоровья Сталина: «Дыхание Чейн-Стокса (затрудненное, с длительными остановками)». Последние минуты жизни Сталина описала позже его дочь Светлана: «Агония была страшной. Она душила его на глазах. Он медленно задыхался. В последнюю минуту он открыл глаза. Взгляд его был то ли безумный, то ли гневный, полный ужаса. Затем произошло что-то непостижимое. В последний момент – не знаю, так ли это было на самом деле, но так мне показалось, – он открыл глаза, обвел взглядом всех, кто стоял вокруг, и вдруг, это было непостижимо и страшно, я до сих пор не могу этого забыть: он поднял вверх левую руку, указал ею куда-то наверх и как будто погрозил всем нам, жест был непонятный, но угрожающий, и неизвестно, к кому и к чему он относился. В следующую минуту душа его сделала усилие и вырвалась из тела».
Конечно, в этом описании дочери Сталина много прикрас, едва ли он мог делать столько жестов, будучи в бессознательном состоянии. Видимо, это было только в ее воображении или написано для сенсации и эмоционального эффекта. Каким бы ни было впечатление о последних минутах жизни Сталина, достоверным остался факт, что сердце Сталина, утомленное заботами, постоянным напряжением физических и нравственных сил перестало биться в 21 час 50 минут 5 марта 1953 года. «Лицо его стало бледным и спокойным», – писала пресса.
Светлана пишет в мемуарах: «Вся прислуга и обслуживающий персонал – охранники, шофера, повара, все плакали. У охраны и прислуги были искренние чувства, истинная печаль, медсестра давала им валерьянку и сама плакала». Валентина Васильевна Истомина, выполнявшая работу экономки 18 лет на даче, выразила свое горе тем, что «упала на грудь покойного и заплакала в голос с причитанием, как в деревне. Она долго не могла остановиться, и никто ей не мешал, а мы стояли около него в оцепенении» (Аллилуева).
В стране многие были ошеломлены почти скоропостижной кончиной Сталина. Народ узнал об этом печальном событии 6 марта. Всех волновал вопрос: что будет после его смерти? Писатель Илья Эренбург писал, что он «испытал чувство оцепенения».
Председателем комиссии по организации похорон был Н.С. Хрущев. После бальзамирования тела гроб установили в Колонном зале и допустили народ для прощания. Никто не ожидал, что людей будет слишком много, ведь Москву на эти дни закрыли для въезда. Но люди в Москву шли пешком, ехали окольными путями. Позже газеты писали, что «московские власти не были готовы к такому скоплению народа».