После завтрака, приготовленного солдатами, учения продолжились. И так до самого вечера. С наступлением следующего дня всё повторилось. Солдаты отрабатывали удары прикладом и стволом (за неимением штыков), а командир и заместитель — фехтовальные приёмы на тесаках. Клеопин «натаскивал» своих подчинённых неделю, не меньше. Можно бы, разумеется, и подольше. Тем более что нужно было только как следует закрепить те навыки, которые солдаты уже получили, и немного нарастить мускулы у юнкера. Но вот беда — припасы у солдат подходили к концу, а деревенские жители, в преддверии предстоящего сева, начали почёсываться и поёживаться. Можно бы, конечно, предложить им деньги. Но! Во-первых, наличных средств было немного: рубля два у Сумарокова с солдатами да пять (спасибо сослуживцам!) — у самого командира. Деньги стоило поберечь. Ну, а во-вторых, когда-нибудь да нужно было уходить. Пару рублей пришлось всё-таки пожертвовать на пополнение боеприпасов. У запасливых мужичков имелись порох и свинец. Но расставаться с ними «за просто так» они не желали.
Однако уход маленького отряда из деревни, даже название которой осталось неизвестным для Николая (Щербинка или Щербатово?), пришлось отложить. И, как выяснилось, не зря штабс-капитан «натаскивал» своё воинство...
Утреннюю «собачью» смену нёс нижний чин Васильев. За неделю, проведённую с Клеопиным, он лучше всех научился «чувствовать» время. У юнкера и Лукина получалось похуже.
— Ваше благородие, господин капитан, — чуть слышно сказал солдат, входя в избу. Николай, спавший «вполглаза», мгновенно проснулся.
— Что стряслось?
— От крайнего дома крики слышны, — доложил часовой. — Баба орёт так, как будто режут.
Штабс-капитан выскочил во двор. Действительно, где-то кричала женщина. Вернувшись, он быстро скомандовал:
— Вз-вод! Подъём! Взять оружие и бегом во двор!
Через минуту все четверо уже напряжённо прислушивались к крикам, определяя их точное место. Определившись, командир приказал:
— Я иду первым. За мной — Лукин. Юнкер и Васильев, следуйте за нами в пятидесяти шагах. Васильеву — вздуть фитиль. Без моей команды ничего не предпринимать. Если поднимаю руку — все останавливаются и ждут. Поднимаю второй раз — продолжаем движение. Вперёд!
Клеопин вышел первым. Всё же на себя он надеялся больше, нежели на необстрелянных солдат и юного подпрапорщика. И, как оказалось, не зря. На подходе к окраине деревни увидел слабоватый отблеск или очень слабую вспышку. Николай присел и поднял руку, давая команду остановиться. Вгляделся более пристально. Точно — под деревом стоял человек. В темноте было не разобрать его одежды, но судя по тому, что он курил Трубку, прикрывая огонёк ладонью, — солдат! Причём опытный и, значит, опасный.