Михаил Павлович сосредоточенно слушал. В конце рассказа он встал, прошёлся по кабинету, жестом останавливая пытавшихся вскочить офицеров, сказал:
— Что же, господин поручик. Вы хорошо потрудились. Знаю, какой путь вам пришлось пройти. Думаю, что имеете право и отдохнуть. Ну, а мы тут пока ещё посидим да посоветуемся. Думаю, что в самое ближайшее время мы с вами увидимся.
Император подошёл к поручику и крепко его обнял.
— Спасибо. За последнее время, особенно после нашего разгрома под Смоленском, это первая хорошая весть. Знаете, поручик, — улыбнулся император. — Вы кроме звания заслужили ещё и награду. Будь это в другое время да на другой войне, были бы вы уже и владимирским, а то и георгиевским кавалером. Вот только не обессудьте, решили мы, что орденами награждаться никто не будет! Ну, по крайней мере до тех пор, пока новую смуту на Руси не избудем.
Новоиспечённый поручик поклонился императору, чётко повернулся кругом и вышел. Вслед за ним ушёл и митрополит, считавший, что дела военные — не его епархия.
Почтительно проводив владыку до двери и перепоручив его адъютанту, император обернулся к генералитету:
— Что ж, господа? Какие будут мысли и идеи? Денис Васильевич, вы у нас — первый знаток партизанской войны. Значит, Вам и первое слово.
Главнокомандующий кавалерией, генерал-лейтенант Давыдов, помедлил с ответом, по привычке покручивая шикарные, но уже изрядно седые усы:
— Не знаю, Ваше Величество, что и сказать. Вопрос в том — в какой роли можно использовать отряд Клеопина? Как партизанский отряд или как силу, удерживающую стратегически важный плацдарм?
— А можно ли считать Тихвин таковым? — обратился Михаил Павлович к начальнику Генерального штаба.
— Безусловно, — твёрдо отвечал генерал Киселёв. — Тихвин удобен. Он занимает ключевые позиции, удерживая сразу две водные системы — и Тихвинскую, и Мариинскую. Я, откровенно-то говоря, ещё с апреля, с открытия навигации, ожидал от мятежников какой-нибудь пакости — вроде десанта через Белое озеро и Шексну на Поволжские города. Думал, какие силы и куда отвести, чтобы перекрыть им путь. Если бунтовщики пройдут к Ярославлю или Рыбинску — у них полный оперативный простор! А князь Трубецкой, он тактик выдающийся. Думаю, что такую возможность он бы не просмотрел. Вероятно, что-то такое планировалось, так что, Ваше Величество, штабс-капитан лейб-гвардейский — подарок судьбы.
— Князь Трубецкой — выдающийся тактик, — хмыкнул военный министр Редигер. — А стратег?
— Ну, насчёт стратегии я не знаю. Всё может быть, — уклончиво ответил Киселёв. — В нашей войне никакой стратегией пока и не пахнет! Мы ведь, по сути дела, ещё не сталкивались в открытом бою. Решать же вопросы о кампании мы...