— Не возражаете, Дмитрий Владимирович, если с нами будут мои офицеры?
Вопрос был, разумеется, риторическим. Император — хозяин в любом доме. После скверных щей да залежавшихся пирогов, наспех съеденных на станциях, обед у генерал-губернатора показался праздником жизни. Раньше Михаил (пока пребывал в состоянии «Мишеля») открыто посмеивался над русофильскими пристрастиями Голицына, но сегодня «подметал» всё, что выставлялось на стол. А подавались осетрина на вертеле и рыба, жареная по-московски, «ушное» из баранины и заливной язык. А когда на стол были выставлены гуси с яблоками (по птице на гостя!), то Михаилу Павловичу уже не хотелось и думать об этих новомодных котлетах! Страсбургский пирог после настоящего расстегая казался чем-то чужеродным. А уж блины, которые в Москве получались почему-то лучше, чем в Петербурге, были и пшеничные, и ржаные, и гречишные. Так же, как и то, с чем эти блины можно есть: икра трёх сортов, тёшка, паштеты и прочее. Единственное, что не соответствовало русской кухне, — вино из Ангулемского винограда. Ну, с другой-то стороны, вино на Руси появилось не вчера и даже не позавчера. Его, говорят, ещё сам князь Владимир пивал.
После обильного обеда и гости, и хозяин впали в сытое оцепенение. По русскому обычаю можно бы и вздремнуть часок, но появился дежурный офицер, который доложил:
— Ваше сиятельство, арестант доставлен. Разрешите ввести?
Князь Голицын вопросительно обернулся к Михаилу:
— Прикажете сюда?
— Что Вы, Дмитрий Владимирович. Арестанта допрашивать в пиршественном зале? Неприлично получится. Ему-то, наверное, разносолов в тюрьме не дают.
— Отведи арестанта в мой кабинет, пусть подождёт немного, — приказал дежурному губернатор, а потом обиженно обратился к императору: — Что вы, Ваше Величество. Арестант, чай, офицер и дворянин. Содержится на офицерской гауптвахте. Кормят там хорошо. Ну, без поросят и расстегаев, правда.
— Кстати, а что у вас за арестант?
Голицын хитро прищурился:
— А это, Ваше Величество, вы сейчас сами узнаете. Пройдёмте в кабинет, господа.
Генерал-губернатор повёл Михаила и офицеров в кабинет через отдельную дверь.
— Вводите, — выкрикнул князь в приёмную.
В кабинет вошёл мужчина в шинели с полковничьими эполетами. Правильно — чинов и званий его никто не лишал. Красивое лицо поросло недельной щетиной. «Бог ты мой!», — внутренне ужаснулся Владимир Пестель, узнавая брата.
Голицын был доволен эффектом:
— Итак, господа. Арестованный по приказу начальника Генерального штаба генерала Дибича, полковник и командир Вятского пехотного полка и кавалер Павел Иванович Пестель. Сегодня утром доставлен в Первопрестольную из Житомира.