Кюхельбекер только развёл руками:
— Не знаю. Но вы сейчас говорили о войне. Как я полагаю, с Персией? Но мы с ними в мире с 1813 года. Гюлистанский трактат размежевал границы между Россией и Ираном. Я же всё-таки вместе с Грибоедовым в Министерстве иностранных дел служил. Помню по докладам, что иранский шах войны с Россией не хотел.
— Тогда-то, может, и не хотел. Может быть, и сейчас не хочет. Но мне доподлинно известно, что наследник шаха и главнокомандующий персидской армией Аббас-Мирза желает войны. Наследник молод. Сейчас он является наместником в южной, иранской части Азербайджана. Но он хотел бы заполучить себе Эривань и Гулистан. Аббас-Мирза уже присылал ко мне беклербека Тавризы Фейтх-Алихана вместе с инженерами — якобы для размежевания пограничных территорий. Беседой своих вельмож со мной наместник остался недоволен. Шах не будет против того, чтобы началась война. Аббаса-Мирзу поддерживает духовенство. Мирза-Мехты, муштенда его наместничества, обещал привести пятнадцать тысяч мулл для войны с неверными, то есть с нами. Покамест аппетиты Ирана распространяются только на Азербайджан. При наместнике обретается ещё беглый грузинский царевич Александр Ираклиевич, который мечтает отменить Георгиевский трактат о присоединении Грузии к России. Говорят, он до сих пор зол на своего отца — Ираклия II, который и заключил сей трактат. У царевича достаточно сторонников в Грузии. А если он получит ещё и армию... Словом, война с Ираном неизбежна. Я ещё летом писал депешу государю императору, просил к весне сего года прислать в подкрепление дивизию пехоты и несколько казачьих полков. Мне обещали. Теперь, как я понимаю, подкрепления не пришлют... Пока ещё не всем известно о событиях на Сенатской площади, но война готовится. А когда узнают? Узнают скоро, уж Англия-то об этом позаботится. Но есть ещё и Оттоманская империя. Пока она и Иран спорят между собой, воюют в приграничье. А далее? В этом случае под угрозой окажется Армения. Людей — мало. Продовольствие из России также присылаться не будет. Покупать его на Кубани и на Ставрополье не на что. Но самое главное — у нас нет оружия и боеприпасов. Так что, братец мой, Вильгельм Карлович, мой корпус окажется против армий двух государств. И это не считая горцев и всех тех, кто недоволен Россией в Закавказье. Как вам, следует ли мне уходить отсюда?
— А что вы собираетесь делать? — прошептал поражённый Кюхельбекер. — Вы все погибнете здесь. Не лучше ли увести войска?
— Увести, — горько улыбнулся Ермолов, ставший выглядеть ещё старше. — Уйти в Россию, оставив Кавказ, Грузию и всё остальное? Оставив христиан на поругание? Оставив тех из мусульман, которых мы обещали защищать? Нет, голубчик. Уж лучше умереть здесь. Чтобы не видеть того, что будет дальше. Потому что ежели мы сейчас уйдём, то потеряем не только Кавказ и Грузию, а начнём терять и саму Россию. Кавказ — это горловина между мусульманами и христианами. Кубанские казаки без России долго не продержатся. А потом? Крым, который воевали сто лет. Потеряем Азовское, Каспийское и Чёрное моря. Да и, думается мне, это ещё не всё.