Мои глаза наполняются слезами. Отворачиваюсь, чтобы скрыть их, но мне не позволяют. Тёплая ладонь ложится на мою щеку, пальцы задевают ссадину на виске – память о том дне, когда отец отругал меня за поход в кинотеатр в компании Дамира.
– Это тоже он сделал? Да? Элли… Не молчи, пожалуйста. Это ведь не твоя вина.
Не глядя ему в глаза, расстёгиваю карман на шортах и вытаскиваю то самое кольцо, которое Арслан Булатов надел мне на помолвке. Бриллианты вспыхивают в солнечном свете ещё ярче. Протягиваю его Дамиру на раскрытой ладони и понимаю, что мне совсем не жаль прощаться с кольцом, которое я и не считала по-настоящему своим.
– Вот, возьми. Верни его своему брату. И скажи… передай, что я не выйду за него замуж. Я бы сделала это сама, но, похоже, ему совершенно не до меня. Поэтому прошу тебя.
Арслан
Глаза Далии округляются. С полминуты она недоумённо смотрит на меня, затем трясёт головой. На губах её появляется усмешка.
– Не знаю я ни про какой анализ! Ты что… Она была беременна, и тест доказал, что ребёнок не от тебя?
Далия заливается смехом. Я всё ещё держу её и сейчас грубо встряхиваю, чтобы заткнулась. Если не замолчит, я её точно ударю.
Но она замолкает. Только смотрит на меня со злобой. А я вспоминаю очаровательную девочку в бантиках и не понимаю, как та обожаемая родителями малышка могла превратиться в такое чудовище.
– Я выясню, причастна ли ты к этому.
– Да я даже не знала о том, что она залетела!
Это верно – мы не успели рассказать моим родственникам о беременности Яси. Знал только её дедушка. А затем я с ужасом думаю о том, к каким последствиям могло привести снотворное – или что похуже, – которое подмешали Ясе в сок, если бы на тот момент она уже носила ребёнка.
Ведь вполне могло случиться так, и тогда…
Меня передёргивает от этой мысли, и хочется сжать уже не руку Далии, а её тонкую шею.
– Отпусти меня! – требует возмущённо. – Ты не полиция, чтобы меня задерживать! Если бы знала, что ты хочешь поговорить об этом, не пришла бы!
– Отец знает, что ты сделала? Дамир? Твоя мать? – спрашиваю у этой гадины, которая, похоже, совершенно не чувствует за собой никакой вины.
– С чего бы? – усмехается она. – Всё придумала и осуществила я. Зачем мне им об этом рассказывать?
– И как, стало тебе легче от своей подлости?
Далия закусывает губу, и в её лице впервые проглядывает что-то человеческое. Кажется, мой вопрос попал в цель. Особого удовлетворения ей это действительно не принесло. Потому что от моего несчастья в её судьбе счастья не прибавилось. Она осталась всё той же прожигательницей жизни, которая так и не дождалась своего «долго и счастливо».