— Мне восемнадцать, и я не знаю, кто мои родители: я из приюта! Послушайте, я и сама понимаю, что мне тут не место, — это все ваш охранник, почему-то решил, что я сгожусь для работы ЗДЕСЬ, но я вовсе так не считаю! — холодно проговорила девушка.
— Вот как? — Агнесса иронично выгнула бровь. — Зря ты так, думаю, ты могла бы нам пригодиться. Мы недавно открылись и пользуемся огромным успехом, а толпы посетителей это не только большие деньги, это еще и куча грязной посуды, поэтому я собираюсь дополнять штат обслуживающего персонала.
— Извините, но это не для меня, — недовольно буркнула Камила.
— Вот как? — удивленно воскликнула хозяйка. — Девочка из приюта боится замарать ручки?
— Не боюсь, — обиженно ответила девушка. — Я просто знаю, сколько вы мне за это предложите, и мне не нужна зарплата в двадцать миртов, — с достоинством в голосе добавила девушка, поднимая подбородок выше и прожигая собеседницу взглядом.
В этот момент дверь снова открылась, и в кабинет вальяжной походкой зашел тот самый светловолосый певец.
— Ох, Несси, у тебя гости, прости, если помешал, я не знал! — ни капли не сожалея о своем поступке, заявил парень. Он с ног до головы осмотрел девушку и ласково улыбнулся, встретившись с недовольным взглядом.
— А я тебя видел, малышка, играешь? — спросил он, улыбаясь еще шире.
— Отстань от нее Глен, она ищет работу, но мы не подходим под ее амбиции! — отмахнулась от назойливого друга Агнес.
— В самом деле? — удивился парень.
— Так зачем же тебе работа? Я действительно не плачу уборщицам больше двадцати пяти миртов, да и вас ведь и одевают и кормят в приюте, зачем тебе деньги?
Камила собиралась ответить, что это не ее дело, но сдержалась: как никак она была женщиной, и уже поэтому пользовалась большим уважением в глазах девушки.
— Через четыре года я стану совершеннолетней, и никто не станет меня кормить и обеспечивать, меня просто вышвырнут за дверь, и я не собираюсь с этим мириться. Я найду работу, буду копить, а потом смогу получить образование! — с гордостью ответила она.
Парень-музыкант похлопал ей и переглянулся со своей начальницей.
— А она мне нравится, как, говоришь, тебя зовут? — он улыбался Камиле своей озорной улыбкой, напрасно пытаясь понравиться девочке: она по-прежнему недоверчиво поглядывала на него и задирала свой милый носик.
— Я и не говорила вам своего имени, как, впрочем, и вы мне своего!
Парень проигнорировал этот выпад.
— Эх, а я уж и начал привыкать, что все симпатичные девчонки знают, как меня зовут! А ты, пожалуй, первая, кто с обожанием смотрела не на меня, а на мою гитару! Ты играешь, да?! — он не утверждал, а скорее делал вывод.