Как она посмела даже подумать о том, чтобы просить меня об этом?
— Я могу опустошить банку с чаевыми, — предлагаю я. — Но там немного, может пятнадцать или двадцать баксов. Я отправлю их тебе завтра. Это все, что я могу сделать.
Её голос становится твёрдым.
— Он убьет меня, — срывается она. — Какая дочка позволит своей матери умереть, потому что она слишком хороша для стриптиза? Ты делала здесь намного больше, и не думай, что я забыла, как ты плакала, когда уезжала. Ты не хотела уходить с тем парнем, я заставила тебя уехать, чтобы спасти твою жизнь. Теперь ты не сделаешь то же самое для меня?
Мой желудок поднимается к самому горлу, и меня трясет.
Почему? Почему она так делает?
— Я пришлю тебе свои чаевые, — медленно повторяю я. — Должен же быть кто-то ещё, у кого ты можешь попросить денег, мама. Ты можешь украсть немного у Тини, пока он спит?
— Ты неблагодарная, — шипит она, вешая трубку.
Я пробегаю пальцами по волосам, пытаясь успокоиться, и кладу телефон обратно на стол. Что, чёрт возьми, это было? Должна ли я ей поверить?
Нет.
Всё не может быть так плохо. Мама может быть борцом. Если она действительно хочет бросить мужа, она может просто сесть в свою машину и уехать, я знаю Тини. Он злится, может немного надавать ей пощечин. Потом он отключается, и она может в это время сбежать.
— Зачем тебе посылать этой женщине хоть что-то?
Я подпрыгиваю, повернувшись лицом к Паку. Он возвышается надо мной с гневным выражением лица, и у меня перехватывает дыхание.
— Я забыла, что ты здесь.
Его лицо темнеет.
— Получила от меня то, что хотела? — спрашивает он, насмехаясь.
Потом протягивает руку вниз и хватает свой член через джинсы, откровенно сжимая его.
— Потому что ты оставила меня в подвешенном состоянии.
Серьёзно? Мои глаза сужаются.
— Моя мама говорит, что Тини убьет её, — говорю я, тщательно выделяя каждое слово. — Ей нужны две тысячи, чтобы уехать и устроиться здесь. Твой член не в приоритете в данных обстоятельствах.
— Чушь собачья, — отвечает он, фыркая. — Ей нужны две штуки, чтобы купить наркотики или заплатить кому-то, чтобы они не закопали твоего отчима в землю, где он и должен находиться.
Я неловко пожимаю плечами, потому что, нельзя сказать, что он не прав. Не то чтобы я хотела признавать это…
— На этот раз она говорила по-другому, — продолжаю я, ненавидя себя за слабость, которая закрадывается в мой голос.
Он, вероятно, считает, что я наивная дура. Возможно, так оно и есть. Или, может быть, ей наконец-то надоело, и она захотела уйти. Смогу ли я когда-нибудь простить себя, если Тини причинит ей серьезную боль?