– Так по кому там, говоришь, ты больше всех скучал? – добродушно проворчала, глядя на них, Дафна.
Трис в ответ лишь смущенно фыркнул, продолжая наглаживать крыса, который, довольно попискивая, подставлял ему то голову, то живот, то бока – и девушка, покачав головой, разулась и направилась в глубь квартиры.
– Пойду приму душ, – сказала она, оглянувшись через плечо, – а ты пока располагайся. Кейра приедет в восемь, нужно успеть привести себя в порядок.
– Я бы тоже не прочь помыться… – донеслось ей вслед многозначительное.
– После меня – иначе до ее приезда мы точно не управимся.
Прихватив из своей спальни сменную одежду, она торопливо, словно боясь передумать, скрылась за дверью ванной комнаты, и Трису ничего не оставалось, как вместе с Фьюри на руках пройти в гостиную. Со времени его последнего визита здесь ничего не изменилось: все тот же минимум мебели – диван напротив панорамного окна во всю стену, пара кресел, журнальный столик, стеллаж с разными безделушками да огромный вольер Фьюри в углу. Разве что сейчас вместо уныло барабанящего по оконному стеклу дождя снаружи сияло солнце, чей свет в преддверии заката приобрел густой оранжевый оттенок.
Спустив зверька на диван, Трис подошел к окну, бросил взгляд вниз, на широкую улицу, дорогу, по другую сторону которой раскинулся живописный Центральный парк. Он уже и забыл, насколько суетлив и ярок Антроповилль – гигантский каменный муравейник, составляющий такой разительный контраст с погруженным в зеленый сумрак и тишину Лесом. Скучал ли он по городу все эти дни, проведенные вдали от цивилизации? Пожалуй, немного. Да и то по большей части оттого, что здесь остались Дафна, Кейра и все, что было с ними связано.
Слишком много плохих воспоминаний таил в себе Антроповилль – воспоминаний, которые неизбежно нахлынули на него, стоило ему вновь здесь оказаться. Жестокие эксперименты Штрома, смерть Элео, беды, причиненные людям модификантами… Трис вздрогнул, вспомнив залитый кровью пол под Руфусом, которого он убил своими собственными руками, торчащий из его шеи осколок стекла. После эта сцена часто являлась ему во снах, с неумолимой четкостью вставала перед мысленным взором. Да, в тот момент он спасал Дафну – и себя самого – но факт есть факт: он сумел без колебаний отнять жизнь другого живого существа.
Существа, в котором горела безумная жажда разрушения и убийства, напомнил он себе и, решительно сжав кулаки, отошел от окна.
Когда Дафна вышла из ванной, посвежевшая, с наскоро высушенными распущенными волосами, одетая в длинное домашнее платье темно-бирюзового цвета, Трис сидел на диване, играя с хвайком, который, воинственно задрав хвост и распушив усы, наскакивал на его руку. Девушка остановилась в дверях, наблюдая за ними с таким странным выражением лица, что амавари, подняв на нее глаза, с беспокойством спросил, все ли в порядке.