Арьяна кивком подтвердила слова моего отца.
— А что пообещаешь мне ты, избранница Вена? — зло усмехнулся чужак.
— Ничего… Мне нечего тебе предложить! Только прошу: не забирай сестру! Она влюблена и ослеплена своей любовью, неужели ты этого не понимаешь? Она пожалеет об этом очень скоро!
— Ты пожалеешь, милая? — колдун посмотрел на сетру, которая отего взгляда и слов растаяла, как снег весною.
— Нет… Никогда!!!
И тут я почувствовала вибрацию, как будто струны ситары, натянутые над моей головой, завибрировали, тронуые лёгкой рукой музыканта.
— С дороги! Иначе я её убью! — вдруг крикнул нам колдун, и мы, я, мой отец и глава, сделали шаг в сторону, увидев длинный клинок, появившейся в руках у мужчины. Он был направлен на горло моей сестры.
Невидимые струны завибрировали опять, и колдун подтолкнул Миладу к каменному проходу за нашими спинами. Мы стояли от них всего в нескольких шагах, и я увидела, как колдун начал второй рукой нажимать на значки. Первыми под его пальцами была рожица смеющегося человека, затем — двое в неприличной позе, потом значок двух солнц, а последним было полустёртое изображение двух полосочек и волнистой линии.
Врата вдруг засветились синеватым мертвенным светом, потом он сменился на зелёный, и тут чужак крепко обхватил Миладу двумя руками за туловище и втащил во Врата. Бахнуло, и мы трое оказались отброшены на несколько шагов от Врат.
— Девочка моя! — закричал отец и бросился к сооружению.
— Папа! — крикнула я, испугавшись за него, но Врата уже молчали. Пропал и свет, и вибрация.
— Ваухан, они теперь смогут открыться только через тридцать дней, не раньше! — выкрикнула Арьяна моему отцу.
Папа снял шапку и стал рвать на себе волосы.
— Великая Ада… Что я скажу Рамине? Что не уберёг её любимую девочку?
— Успокойся, отец… — я подошла к нему и обняла его. Ног и рук я уже почти не чувствовала от холода. Отец, напротив, был очень горячий.
— Рокайо, Ваухан, пойдёмте… Сейчас сделать всё равно ничего не сможем…
Отец тяжело встал со снега, помог подняться и мне, и мы побрели обратно в посёлок.
Дома мама встретила нас очень странно. Она отстранённо посмотрела на отца и меня и сказала:
— Авидея, Бертин, идите ложитесь спать у нас…
— Рамина… — отец попытался оправдаться, но мама подошла к нему и потрогала его лоб:
— Ваухан, да у тебя температура… Иди прими ванну, я уже набрала воды…
— Мамочка, — только успела сказать я.
— Завтра, Айо, всё завтра. Тебе я тоже приготовила комнату. Гостевую, так что не обижайся. Комнату Милады я закрыла на ключ. Когда она вернётся — отомкну.
Я посмотрела на стоящую на пороге главу, которая шла всю дорогу вместе с нами.