Я научился управлять своим перемещением. И теперь мог в любой момент прийти к ней. Днём тоже мог, но предпочитал ночь - это было лучшее время для осуществления моего плана.
Сил ещё было маловато, но те, что были, я не жалел. Я приходил к ней делал то, что считал нужным и правильным - поцелуями и ласками доводил её до исступления.
А что выздоровление шло медленнее - не страшно. Выберусь. Намного важнее сейчас не упустить мою девочку.
Иногда ночью, когда я без сил валился на кровать после визита к ней, мне снились кошмары. То я бегу за каретой, в которой её увозят, магия меня не слушает или выгорела, дыхания не хватает, топот копыт и грохот колёс всё удаляются, а карета становится всё меньше и вдруг скрывается за поворотом. То Лиззи в свадебном наряде открывает лицо перед мужчиной - они уже женаты, с улыбкой подставляет ему под поцелуй свои губы, а я стою очень далеко, не могу прорваться к ней, да и поздно, тело не слушает меня, и я даже не могу закричать - нет голоса.
Я просыпался в холодном поту, задыхаясь от ужаса и бессилия, сжимал кулаки и понимал - медлить нельзя, нельзя жалеть себя, нужно действовать.
Целитель изумлялся, что здоровье так медленно идёт на поправку, вообще почти не движется. Не удивительно: каждый раз, прежде чем переместиться к Лиззи, я вспоминал деда Курта, его лицо, его слова и ту боль, что сквозила в них, и прикладывал все силы, выжимал себя до нитки, чтобы из ночи в ночь моя девочка сгорала от желания. Сгорала и не могла сгореть.
Да, это был расчёт. Холодный расчёт с моей стороны - довести её до высшей точки кипения и воспользоваться ситуацией.
Нечестно? Чепуха.
Она меня хотела не меньше, чем я её. Это раз. Два: я едва не потерял её, и больше не буду так неловок. Она будет моей. Будет! Потому что на моей стороне кровь, что уже нашла свою пару, потому что я смогу сделать её жизнь счастливой и долгой, потому что... Да потому что я без неё уже не могу!
И когда она металась на постели, тянулась ко мне всем телом и с отчаянием шептала: «Да, да, ну же, милый!», я едва слышно выдыхал ей в ухо: «Ты плохо просишь, девочка моя! Слишком тихо, слишком неубедительно. Нет, не сегодня, не сейчас!» и уходил. Уже в своей комнате я понимал, что мне вслед нёсся разочарованный стон. А может всхлип. Но это точно не было радостью.
Днём я раскачивал свой резерв, съедал всё, что мне приносили для подкрепления физических сил, спал днём по часам, словно младенец, игнорировал настойчивые просьбы матери перебраться домой, чтобы меня могли осмотреть и назначить своё лечение столичные лекаря.