Королева здесь её почему-то называют просто женой короля, со мной дружбы не водит, более того, она ни разу не пригласила меня в свои покои, и как я ни пыталась нанести ей визит вежливости, мне это не удавалось из-за различных не зависящих ни от кого причин. Это удивительно, но это так. Таким образом женского круга общения я лишена. Королевой гордятся и почитают её дети и муж, потому что она родила восемь сыновей. Она действительно достойна преклонения, но непонятно другое: разве от женщины зависит, кого она родит – сына или дочь?
Почтение к ней выражается очень своеобразно – жена короля имеет право сидеть рядом с супругом во время трапезы. Других женщин, кроме меня и жены короля, за столом никогда не бывает, и мне совсем не с кем поговорить.
Я пыталась пообщаться хотя бы с охраной королевы. Это суровые женщины-воины, которые стояли за её спиной всегда, когда я её видела. Но ни одна из них не стала отвечать на мои вопросы, и даже на приветствия при встрече.
Вот поэтому я скучаю. Думала, что смогу увидеть страну, но возможностей не подворачивается никаких, и приходится заниматься вышивкой или вовсе читать старинные книги в королевской библиотеке.
Когда я вижу эти фолианты, право, мой реджи, жалею о том, что когда-то научилась читать. Не умей я этого, сейчас не приходилось бы давить зевоту над этими пыльными страницами. Хорошо, что король не догадывается, что я не люблю читать. Он очень суров, и я боюсь его обидеть, отказываясь посетить королевское хранилище книг.
Ваше высочие, мой дорогой Дамиан! Я очень скучаю по вас, по родине, по матушке! Пишите мне, это хоть как-то развлечет меня. Каждое Ваше письмо перечитываю множество и множество раз, и храню их в шкатулочке, что Вы, мой милый суженый, подарили. Остаюсь с почтением, ваша единственная, Перла Инвиато».
Всякий раз, читая эти письма, Дамиан возвращался воспоминаниями в тот день. Вокруг шел дождь, всех гостей срочно переправили во дворец, а он заглянул в зеленый шатер беседки, где та жалкая промокшая девочка с выбившимися из прически мокрыми белокурыми прядями и крупными дрожащими губами смотрела ему в глаза и говорила. Взгляд был ищущим и просящим, а слова были признанием...
Каждый раз его пробирало до костей – какая же она была несимпатичная и жалкая, как же хотелось её пожалеть и сбежать. Вот и сейчас то же самое. «Это какое-то персональное мучение, только для меня одного», - думал он, растирая Призрачной Рукой ноющий висок.
Только многолетняя выучка и чувство долга заставили его отодвинуть неприятные мысли и вернуться к насущной проблеме. Принц отложил письмо и постарался собрать воедино то, что из него понял.